Чарующий апрель

– Думаю, – прошептала Лотти, – что муж Роуз не произвел на тебя особого впечатления: обычный, добродушный мужчина средних лет.

Кэролайн опустила взгляд с небес на землю и посмотрела на Лотти, пытаясь сосредоточиться на словах подруги.

– К тому же еще и располневший, – добавила та шепотом.

Кэролайн молча кивнула, а Лотти продолжила:

– Но это не так. Роуз смотрит сквозь внешнюю оболочку и видит то, чего не видим мы, потому что любит его.

И опять про любовь. Лапочка поднялась и, покинув компаньонок, перешла на свое обычное место, в одиночестве села на стену и посмотрела на другое море, то, куда опустилось солнце, где протянулись в сторону Франции далекие туманные тени.

Да, любовь способна творить чудеса, и мистер Арундел – она еще не привыкла к его другому, настоящему имени – воплощал для Роуз саму любовь. Но случались и обратные метаморфозы. Лапочка прекрасно знала, что любовь не всегда превращает людей в ангелов и святых, а как это ни прискорбно, порой действует противоположным образом. В ее собственной жизни подобное случалось не раз. Если бы удалось освободиться от любви, если бы посягательства совершались умеренно и не столь часто, она смогла бы стать вполне приличным, благожелательным, расположенным к людям существом, не то что сейчас: избалованная, угрюмая, недоверчивая эгоистка.

Стеклянные двери столовой распахнулись, и в сад, предваряемые голосом мистера Уилкинса, вышли три джентльмена, но говорил один.

Пожалуй, стоит вернуться к Лотти и Роуз, иначе мистер Бриггс обнаружит ее и прилипнет намертво, подумала леди Кэролайн и неохотно встала со стены. Она вышла из-за куста волчьих ягод, ощущая себя мрачным, суровым воплощением справедливого негодования и желая выглядеть столь же мрачной и суровой, чтобы вселить в душу мистера Бриггса страх и отвращение и навсегда от него избавиться, но Кэролайн знала, что, как бы ни старалась, все равно не могла казаться злобной мегерой. За обедом, когда поднимал бокал, у него дрожала рука; бедняга не мог обратиться к ней, сначала не покраснев, а потом не побледнев; при этом глаза миссис Фишер ловили ее прямо-таки материнский взгляд, в котором ясно читалась мольба не обижать единственного сына.

Как может человек, думала Кэролайн, хмуро появляясь из своего угла; созданный по образу и подобию Божию, вести себя таким образом? А ведь с его молодостью, привлекательностью и умом мистер Бриггс наверняка был достоин лучшей доли. А в том, что он умен, сомнений не было: она внимательно наблюдала за ним всякий раз, когда миссис Фишер задавала ему очередной вопрос: он всегда отвечал толково. К тому же мужчина наделен характером, благороден и добр. Тем печальнее, что такой умный образованный человек позволил себе влюбиться в пустышку, напрасно тратит силы и душевное спокойствие на красивую оболочку. Если бы он сумел заглянуть глубже, проникнуть под кожу, увидеть сердце, прочитать мысли, то сразу бы излечился, а она смогла бы спокойно посидеть в одиночестве и насладиться чудесной ночью.

За кустом волчьих ягод Кэролайн все-таки наткнулась на запыхавшегося, взволнованного Арундела.

– Вот решил вас найти прежде, чем вернусь к Роуз, – проговорил он и быстро добавил: – Готов целовать ваши туфли.

– Правда? – улыбнулась Кэролайн. – Тогда, пожалуй, пойду надену новые. Эти, к сожалению, недостаточно хороши для столь пылкого поклонника.

Сейчас она испытывала к Фердинанду-Фредерику не более чем дружеские чувства: модный писатель больше не представлял для нее опасности. Его охота прекратилась внезапно и окончательно, и теперь он ей определенно нравился. Жаль только, что попал в крайне затруднительное положение. Хорошо, что за обедом Лотти успела вовремя вмешаться, пока Кэролайн не сказала что-нибудь по-настоящему неловкое. К счастью, все обошлось, и Роуз ничего не заподозрила.

– Я все равно буду обожать вас вечно, – пообещал мистер Арундел… нет, мистер Арбутнот.

Кэролайн улыбнулась.

– Неужели?

– До сих пор я обожал вас за красоту, а теперь буду еще и за то, что вы не только прекрасны, как мечта, но и по-настоящему благородны. Когда эта порывистая молодая особа, благослови ее Господь, выпалила, что я муж Роуз, вы поступили именно так, как должен был бы поступить мужчина, выручая друга.

– В самом деле? – с очаровательной улыбкой уточнила Кэролайн.

– Быть такой красивой, нежной, женственной и в то же время обладать даром мужской преданности – очень редкое и самое ценное сочетание.

– Вы так считаете?

Ах какие щедрые комплименты! Если бы она действительно была такой…

– Готов целовать ваши туфли, – повторил джентльмен.

– Может быть, достаточно этого? – Кэролайн подала руку.

Фредерик Арбутнот, он же Фердинанд Арундел, поднес тонкие пальцы к губам, быстро поцеловал и поспешил прочь, проговорив на прощание:

– Да благословит вас Господь!

– Где ваш багаж? – окликнула Кэролайн.

– Ах ты, боже мой, в самом деле… остался в Меццаго.

– Я пошлю за ним.