Чарующий мир храмовой проституции[СИ]

— Вася, ты не понимаешь. Если мужик слово сам себе дал, то это…

— Ну и носись со своим честным словом как с писаной торбой.

Дёмушкин запыхтел, тяжело дыша, но стойко держался до последнего.

— Стоит мне только сорваться, Вася, то я себя уважать перестану!

— Ну и не уважай, подумаешь цаца какая! Вон политики тоже всё зароки народу дают, а им нарушить обещание — раз плюнуть.

Дёмушкин сглотнул слюну да так, что чуть не подавился и как-то нехорошо закашлялся.

— Если у меня случится психический слом, то, понимаешь, целостность личности нарушится, и я в любой конкурентной гонке стану лузером. А в мире войны всех со всеми неудачник становится изгоем…

— Изгоем, гоем или геем — мне надоело слушать, как ты сопли жуёшь. Я ничего не имею против твёрдого мужского слова, но это твои личные дела, а вот с соседом, скажу я тебе, ты поступаешь по-свински.

— Вася, ну будь человеком! Я ведь не только себе, но и жене слово дал. Что же ты разрушаешь крепкую здоровую семью? Меня жена запилит.

— Моя — тоже пилорама изрядная, но если б ты меня попросил, я бы соседа всегда уважил.

— Вась, ну не обижайся!

— Я на дурных не обижаюсь… Ладно, пойду я из этого негостеприимного дома. У меня на столе водка выдыхается.

— Вася-Васёк! Ну, как-то не по-человечески у нас с тобой получилось. Ну, прости!

— Бог простит! — решительно показал сосед свой затылок в гнедых завитушках и в сердцах махнул конопатой лапищей, каждый палец на которой был толще сардельки, потом резко обернулся:

— Последний раз спрашиваю, составишь мне компанию?

— Не-е-ет!!! — заорал из последних сил Дёмушкин.

- Ну на нет так и суда нет. Добирайся завтра на такси.

— Такси не для русских, Вася. Это же у нас элитарный транспорт. На одну поездку ухлопаешь зарплату за полгода.

— Пешком топай короткими перебежками.

Всё это время молчавшая жена вдруг заревела пожарной сереной:

— Да выпей ты с ним, придурок!

Конец