Чары для Хамелеоши

— Знаю. У нас большие потери по всему периметру. Рой оказался больше, чем я думал, гораздо плотнее в центре. Нам их никак не удержать. Надо бы новый круг построить и надеяться, что подойдет подкрепление. Спасайтесь, пока великан не рухнул.

Ценный совет. Йети, видимо, пошатнулся — на территории Бинка появился гигантский отпечаток ступни. Они устремились подальше отсюда.

— А-О-О-АРРХ! — ревел гигант-невидимка. Проступил еще один след, на сей раз ближе к центру круга. Йети упал, подняв мощную волну вонючего воздуха. — ГУ-АРРР-О-О-О-А-АРХ…

Начавшись на высоте локтей пятьдесят, звук рухнул в самую сердцевину роя. Треск был такой, будто магический топор завалил каменную сосну.

Герман, спрятавшийся за тем же толстым стволом кисельного дерева, где притаились Трент с Бинком, стер с глаза комок киселя и печально покачал головой:

— Вот и не стало большого человека! Теперь сдержать этих тварей надежды мало. Мы неорганизованны, бойцов не хватает, а силы врага просачиваются на нашу территорию. Накрыть их мог бы только ураган, но — сухо! — Он вновь посмотрел на Трента: — Что-то личность твоя мне знакома. Уж не ты ли?.. Точно, двадцать лет назад…

Трент поднял руку:

— Сожалею, но вынужден…

— Эй, волшебник, погоди, — сказал Герман. — Не превращай меня. Я тебя не выдам. Тоже мог бы, знаешь ли, проломить тебе башку копытом, только зла на тебя не держу. Знаешь, за что меня свои же выгнали?

Трент задумался:

— Не знаю. Я ведь и тебя не знаю.

— Я Герман-отшельник, изгнанный за непристойность. А непристойность эта — магия. Я умею вызывать манящие огоньки. Ни одному кентавру не полагается…

— Ты хочешь сказать, что кентавры могут заниматься магией?

— Могли б, если бы захотели. Мы, кентавры, так давно живем в Ксанфе, что стали уже натуральным видом. Но магия у нас считается…

— Непристойной, — закончил Трент, озвучив мысль Бинка. Стало быть, магические и при этом разумные существа способны заниматься магией, а их якобы неспособность имеет не генетический характер, а культурный, — Тогда ты стал отшельником в пустыне.

— Вот именно. Как и ты, я испытал унижение ссылки. Но сейчас положение требует, чтобы ты открылся перед нами. Воспользуйся своим талантом, уничтожь вжиков!

— Всех мне не превратить. Я должен сосредоточиться на каждом по очереди, а их так много…

— Да я не о том. Их всех надо спалить. Я надеялся, что мои огоньки приведут к нам саламандру…

— Саламандру! — воскликнул Трент. — Конечно же! Но и саламандра не сумеет так быстро раскидать огонь, чтобы выжечь всех вжиков, а если у нее и получится, тогда будет не унять сам огонь. А это похуже всяких вжиков. Просто заменим одну напасть другой.

— Ошибаешься. И на саламандру есть управа, коли с умом подойти. Я вот думал…

Вж-жик! В стволе появилась дырка. Алой кровью хлынул кисель. Бинк подпрыгнул и куснул вжика, который, по счастью, проскочил между ними, никого не задев. Бю-ю! — ну и вкус!

— В деревьях засели, — сказал Трент. — Тех, которые во что-то воткнулись, вообще не поймаешь.

Кентавр подскакал к невзрачному кусту и выдернул несколько прутиков.

— Саламандрова трава, — пояснил он. — За годы изгнания я сделался неплохим натуралистом. Единственное, чего не может сжечь саламандра. Трава создает естественный барьер на пути огня, не пускает его дальше. Если я сплету из этой травы сетку и обнесу в ней саламандру вокруг очага вжиков…

— Но как остановить огонь, пока он не уничтожит половину Ксанфа? — спросил Трент, — Надеяться только на траву мы не можем. Пока она остановит огонь, вся Глухомань выгорит. И просеку быстро не сделать, — Он немного помолчал. — Знаешь, я, кажется, понимаю, почему твои огоньки не привели ни одной саламандры. У этого густого леса определенно есть отворот от саламандр. Ведь их огонь уничтожит здесь все. И все же, если мы устроим пожар…

Герман поднял мускулистую руку. Старый кентавр, но мощный.

— А знаешь ли ты, что огонь саламандры выжигает все только в том направлении, в котором начался? Если мы пустим волшебный огонь внутрь круга…

— Все, я понял! — воскликнул Трент. — В центре пламя сожрет само себя. — Он осмотрелся. — Бинк?

А кто же еще? Бинку не очень-то хотелось превращаться в саламандру, но не отдавать же Ксанф вжикам. Ни человеку, ни зверю покоя не будет, если они начнут роиться повсюду. Он подошел к волшебнику.

И мгновенно стал маленьким пестрым земноводным с палец величиной. Бинку вновь вспомнилось знамение, явившееся ему в начале этого приключения: хамелеончик тоже обернулся саламандрой — а потом его заглотил стрекоястреб. Что, и его час пробил?

Земля, на которой он стоял, вспыхнула и загорелась. Подпочвенный песок, конечно, не горел, зато все, что находилось на нем…

— Поди сюда, — сказал Герман, выставив перед собой искусно сплетенную из прутиков сетку, — Я понесу тебя по кругу. Смотри направляй свой огонь только внутрь круга. Только влево.

Только влево — какое тут веселье? Но все лучше, чем ничего…

Бинк забрался в сетку. Кентавр держал ее на отлете. И неудивительно, ибо Бинк был, мягко выражаясь, горяч. Только эта чертова саламандрова трава не дает толком разгуляться!