Чары для Хамелеоши

Увидев вдали настоящий берег — голые скалы, о которые, шипя и пенясь, разбивались волны, — Бинк погреб туда. Выбираться на такой берег небезопасно, но других вариантов не остается. Вернуться на «пляж» он не мог — тот перестал существовать даже в иллюзорном виде. Свои десять шагов над водой Бинк либо прошагал по волшебству, либо проплыл, сам того не замечая. В любом случае с такой магией он больше связываться не хотел. Куда лучше реально представлять свое положение.

Вдруг вокруг лодыжки обвилось что-то холодное, склизкое и очень сильное. Посох свой Бинк потерял, убегая от провального дракона, а нового вырезать не успел. При нем был только охотничий нож. Неважнецкое оружие против морского монстра, но уж какое есть.

Он выхватил нож из ножен, сделал глубокий вдох и со всей силы полоснул по тому, что его схватило. Однако у неведомого чудища оказалась толстая шкура, и Бинку пришлось пилить. Ох уж эти монстры! Одно слово — непрошибаемые…

Из глубины поднялось что-то громадное и темное, со свистом втянуло язык — оказывается, Бинк пилил язык! — блеснули зубы величиной с пол-Бинка, разжались колоссальные челюсти. Бинк окончательно потерял голову и заорал.

Голова его в это время была под водой, так что с криком получилось совсем худо — вода хлынула в рот, в горло…

Твердые ладони ритмично толкали его в спину, выкачивая воду и впихивая в легкие воздух. Бинк фыркал, кашлял, давился. Его спасли!

— Я… я цел! — прохрипел он.

Толчки ослабли. Бинк приподнялся, промаргиваясь.

Он находился на небольшой яхте с парусами из яркого шелка, палубой полированного красного дерева и золотой мачтой. Золото? Наверное, позолота. Чистое золото слишком тяжелое, яхта перевернулась бы.

Он с опозданием поднял глаза на своего спасителя — и вновь изумился. Перед ним была королева.

Во всяком случае выглядела она по-королевски — платиновая диадема, богато расшитое платье. А как хороша! Возможно, красотой и уступает Синн, да и летами постарше, зато величие, осанка, одеяние! Куда там Синн с ее наивными прелестями!

Таких ярко-рыжих волос, как у королевы, Бинк никогда еще не видел. И такого же редкого цвета глаза. Только непонятно, что здесь, в кишащих чудовищами прибрежных водах, делает такая женщина.

— Я чародейка Ирис, — сказала она.

— Я… это… Бинк, — неловко проговорил он. — Бинк из Северянки, Северной то есть деревни.

Никогда еще он не встречал чародеек. А гардеробчик-то у него того… Не соответствует случаю.

— К счастью, я совершенно случайно проплывала мимо, — заметила Ирис. — А то у тебя могли бы возникнуть проблемы.

Это еще мягко сказано! Да он, можно сказать, уже лишился жизни, а Ирис ему эту жизнь вернула.

— Я тонул и тебя не заметил. Только монстра, — промямлил Бинк, чувствуя себя законченным идиотом. А как прикажете благодарить это царственное создание, что не погнушалось о него руки вымарать?

— Не в том ты был положении, чтобы что-то видеть, — сказала она и выпрямилась, четко обозначив свой изящный стан. Нет, он был не прав — ни в чем она Синн не уступает. Просто совсем другая. А что умнее — это уж точно. Скорее уж под стать Сабрине. Ум женщину только красит. Вот так вот, оказывается! Век живи — век учись.

На яхте были и матросы, и слуги, но все они ненавязчиво держались в сторонке, предоставляя чародейке самой управляться с парусами. Да уж, лентяйкой ее не назовешь.

Яхта вышла в открытое море и вскоре приблизилась к острову. Прямо чудо-остров! Весь утопает в роскошной зелени, цветочки на любой вкус — туг и ромашки в горошек, каждая величиной с блюдце, и изысканно-пышные орхидеи, и тигровые лилии, которые, завидев судно, принялись позевывать и мурлыкать. На диво ухоженные дорожки вели с золотого причала к хрустальному дворцу, сверкающему на солнце, как бриллиант.

А почему как? Судя по тому, как преломляется свет на его бесчисленных гранях, это и есть бриллиант. Самый крупный, самый безукоризненный бриллиант в мире!

— Выходит, я тебе жизнью обязан, — сказал Бинк, не представляя, как вести себя в таком случае. Вызваться поколоть дрова или навоз убрать, чтобы отработать ночлег? Чушь какая! На этом волшебном острове нет ничего столь низменного, как дрова и тем более навоз. Наверное, самая большая любезность, которую он может оказать хозяйке, — побыстрее убрать свою мокрую, замызганную персону с ее глаз.

— Выходит, обязан, — согласилась она с поразительной простотой. Он почему-то ожидал, что она будет держаться высокомерно, как и пристаю столь царственной особе.

— Но моя жизнь вряд ли того стоит. Никаких магических способностей у меня нет, и мне предстоит изгнание из Ксанфа.

Она подвела яхту к пирсу, накинула на причальную тумбу изящную серебряную цепь и умело принайтовила ее.

Бинк думал, что его признание вызовет ее недовольство, но он с самого начала решил не опускаться до лжи. Наверное, она приняла его за какое-нибудь важное лицо. Но ответ Ирис поразил его: