Чары Клеопатры

— Доставь листовку Турсункулову. Пусть срочно отпечатает в типографии. А вас всех, дорогие друзья, прошу разнести эти листовки по домам избирателей в почтовый ящик каждой квартиры.

* * *

Не зря говорится: у победы много друзей, а у поражения — ни одного.

Справедливость этой истины Зулейка Ивановна Ильина почувствовала уже на следующий день после выборов, когда был опубликован официальный отчет областной избирательной комиссии. Она вновь и вновь с волнением, которого давно не испытывала, перечитывала этот отчет, в котором, собственно, ее интересовала только одна цифра: З. И. Ильина — пятьдесят два процента.

И сразу же появились они — друзья победы. В ее избирательном штабе телефон трещал не умолкая, — так же, как и ее мобильник. Звонили не только друзья — совсем незнакомые люди поздравляли с победой, иные предлагали различные прожекты, набивались в помощники.

Клеопатра решила отметить свою победу сразу же, как только стали известны результаты выборов… Пир она закатила знатный, аборигены долго его потом вспоминали. Шампанское лилось рекой, водки было — море разливанное. А закуска — чего душа пожелает.

Глава 16 Большие маневры

Когда Чернов зашел в кабинет Ковалева, тот разговаривал по телефону.

Чернов уселся за приставной столик, открыл папку и один листок из нее протянул полковнику.

— Вот донесение Голубевой. Она называет два адреса, где может находиться лаборатория.

— Ну-ка, ну-ка. — Ковалев внимательно прочитал донесение. — Твои соображения?

Прежде чем ответить, Игорь достал из папки другой лист бумаги.

— Это анализ наркотика, изъятого в Санкт-Петербурге и его окрестностях. Состав этого зелья несколько отличается от того, что распространяется в Подмосковье, а теперь и в столице.

— И что из этого следует?

— Из этого следует, что мы имеем дело с преступной организацией, имеющей разветвленную сеть лабораторий. Мне думается, что в листвянском пионерлагере «Дружок» — своя лаборатория, в Парголове — своя. Где-то есть еще одна, которая производит совершенно новый наркотик под названием феня.

— Хорошо, разрабатывай эту версию дальше, — сказал Ковалев. — А что по Фоме?

Чернов ждал этого вопроса и боялся его. Прежде всего потому, что сам еще толком не разобрался, что произошло со старшим лейтенантом Андреем Голобородько. Сообщение Елены Голубевой о том, что Фома жив, здоров и занимает высокую должность на базе труда и отдыха «Странник», которая располагается на территории бывшего пионерлагеря «Дружок», его обрадовало и насторожило. Хорошо, что жив, плохо, что переметнулся в стан наркодельцов. Хорошо, что не сдал Лену, плохо, что не объяснил, как оказался в лагере, где действует наркомафия…

— Выводы пока делать преждевременно, — ответил Чернов. — Но кое-что уже можно объяснить.

— Слушаю.

— По-видимому, Голобородько провалился и его пытали. Не выдержав пыток, стал работать на мафию…

— Значит, переметнулся?

— Выходит, что так. Но что-то человеческое в нем еще осталось…

— Не выгораживай предателя, Игорь. Давай по существу.

— Можно и по существу. — Чернов протянул начальнику еще один лист. — Здесь отзыв на Андрея Голобородько из Кировского УВД. Парень уже там был замечен в употреблении наркотиков. Видимо, эта страсть и привела его в стан врага.

— И что дальше?

— Голубева вспугнула его, и он попытается исчезнуть из нашего поля зрения. У него родня в Запорожье. Может податься туда. Может скрыться и в дальнем зарубежье. Скажем, на Кипре, где он отдыхал два года назад…

— Логично, — кивнул полковник. — Представьте мне план действий по задержанию Голобородько-Фомы.

— Пока он находится в пионерлагере. Врываться туда сейчас никак нельзя. Можем все дело загубить. Если Фома сам выйдет из него — задержим.

* * *

На обратном пути из пионерлагеря в машине Клеопатры долгое время царило молчание. Сидя на переднем сиденье, она перебирала в памяти неотложные дела. А дел у нее накопилось, как говорится, выше крыши. Депутатские дела. И вот что ее удивляло: так называемые общественные дела, которые казались прежде неинтересными и бесполезными, вдруг начали все больше увлекать ее. Ей стало нравиться помогать конкретным людям, своим избирателям. Кому квартиру пробить, кому помочь с ремонтом, кому с пенсией. Но особенно близко к сердцу она, лишенная радости материнства, приняла судьбу детдомовских детишек…Как знать, может быть, кто-то из них когда-нибудь назовет ее мамой?

Утром на другой день Клеопатре позвонил Саркисян по телефону, номер которого был известен только избранным.

Звонок Клеопатру удивил: по договоренности Саркисян мог выходить на нее только в самом крайнем случае.

— Ну, чем порадуешь? — спросила она.

— Плохие вести, хозяйка.

— Говори, не томи.

— Последние сведения из ментовки, куда захапали Севу и Эльвиру.

— Ну?

— Фому отравил Сева.

— Он сам раскололся?

— Нет, Сева пока держится, но менты провели расследование.

— Ладно, детали потом, — прервала его Клеопатра. — Как Эльвира?

— С Эльвирой плохо. Дает признательные показания. Несет на всех подряд.

— Но она знает немного.

— Зато много слышала от Фомы.