Чары ветреного властелина

Зафир передал бриллиант Нур и ее команде охранников. Закрыв за ними дверь, он стал беспокойно расхаживать по комнате.

Кэт всерьез озадачила его. То, что она решила вернуться в свое убогое жилище вместо того, чтобы остаться в роскошных апартаментах, было просто необъяснимо. Не говоря уже о ее намерении отработать последнюю смену в ресторане.

Когда она согласилась на эту работу, он решил, что она соглашается и на то, чтобы снова разделить с ним постель. В конце концов, он ясно дал ей понять, что хочет ее. И он знал, что она тоже хочет его, – между ними практически проскакивали электрические искры.

Он нахмурился, глядя на закрытую дверь в спальню. Что она задумала? Та сумма денег, которую она уже получила, была достаточно велика, чтобы значительно повысить ее жизненный уровень. Но когда он напомнил ей, что отказываться уже поздно, ему показалось, что она нехотя соглашается на что-то очень неприятное, а не на интересную поездку, причем за плату, которую она никогда еще не получала в своей жизни.

Он не мог поверить, что ее интересуют только деньги. Хотя он давно пришел к заключению, что она не рассказывала ему о своем долге, рассчитывая, что, когда они поженятся, ему не останется ничего другого, кроме как оплатить его.

Он осыпал ее подарками, но в отличие от других женщин она не приходила в восторг от этого. Она смущалась или пыталась убедить его, что ей не нужны все эти безделушки. А когда он подарил ей нижнее белье, она покраснела. И лишь при одном воспоминании об этом его плоть затвердела.

Он подошел к окну и мрачно уставился в него. Во время их последней ссоры он назвал их отношения не более чем удачной сделкой. Кэт была достаточно хитра, чтобы обеспечить себе постоянное положение в его жизни, прежде чем показать все скелеты в своем шкафу. В определенном смысле он понимал ее. С ее происхождением и воспитанием нельзя было винить ее за так ярко выраженный инстинкт выживания.

Он слышал, как открылась дверь спальни, и, оглянувшись, увидел выходившую Кэт, одетую в клетчатую рубашку и старенькие джинсы. И кроссовки. Ее волосы были распущены, роскошные пряди рассыпались по ее плечам, и его кровь закипела. Он обнаружил, что ему так больше нравится – более темный цвет волос подчеркивал ее красоту и придавал ей более драматический и зрелый вид.

Она везла за собой чемодан на колесиках и, увидев его удивленный взгляд, сказала:

– Я не останусь. В чемодане аксессуары, которые я обещала стилистам привезти из дома.

Неприятное открытие, что она вовсе не собирается играть в недотрогу, заставило Зафира замереть на месте. Он подошел к ней и увидел, как она напряглась и вцепилась в ручку чемодана. Что-то внутри его перевернулось. Он состоял в интимных отношениях с этой женщиной. Был ее первым любовником… первым мужчиной, подарившим ей оргазм…

Осознание того, что он так хотел ее, что впустил снова в свою жизнь, заставило его подойти ближе к ней и взять обе ее руки в свои. Он даже не заметил, как упал чемодан. Она смотрела на него с покрасневшими щеками, и ее глаза были огромными и настороженными. Зелеными с золотом.

Что-то мрачное и темное захлестнуло его, и он не смог удержать это в себе.

– Сколько их было, Кэт? Скольких мужчин ты затащила в свою постель, притворяясь обычной женщиной? Они знали, с кем спят? Что женщина, чьи ноги обвивают их за талию, на самом деле…

– Замолчи! – Кэт напряглась. – Как ты смеешь? С кем я спала или не спала – тебя не касается. Я же не хочу знать грязные подробности о твоих любовницах, которые, не сомневаюсь, соответствуют твоим моральным ценностям.

– Честно говоря, на этот раз я намного менее забочусь о моральных ценностях.

По телу Кэт пробежала дрожь, и он почувствовал это.

– Этого раза не будет. Для меня это просто работа. Больше меня ничто не интересует.

Зафир не мог и не хотел верить в это. Он поднял руку и провел пальцами по изящной линии ее подбородка. И от одного лишь прикосновения ее шелковистых волос к его руке он снова возбудился.

– Почему ты отрицаешь это, Кэт? Что бы ни происходило между нами, это взаимно. И оно стало сильнее, чем раньше.

Кэт покачала головой.

– Это не взаимно.

– Лгунья, – выдохнул он, в то время как каждая частичка его тела загорелась огнем страстного желания доказать Кэт, что она не права. Но помимо этого желания он чувствовал нечто намного более опасное – эмоции.

Чтобы избавиться от этого чувства, заглушить его, он притянул Кэт к себе.

Она положила руки ему на грудь. Настороженность сменилась паникой. И почему бы ей паниковать, если только она не боится, что он докажет свою правоту?

– Зафир, что ты делаешь?

Кровь стучала у него в висках.

– Я пытаюсь доказать, что лгунья всегда остается лгуньей…

А потом он наклонил голову и страстно прижался к ее губам. И впервые за восемнадцать месяцев мучительный жар, сжигавший его, моментально остыл.