Час абсента

— Фотограф главный, — встрепенулась Надежда. — Где мой абсент? Хочу абсента. Хочу абсента, хочу, хочу, — как ребенок шоколадку, стала клянчить она.

— Кто фотограф? — Инна не обращала внимания на капризы Надежды и старалась задавать вопросы четко и отрывисто.

— Фотограф? А кто угодно: и Верунчик, и Маринчик, и Любунчик, и даже Катька. Все могут, все сволочи, все меня толкают в петлю. Атомные кошки!

Пономаренко вздрогнула. Об атомных кошках она уже слышала.

— Оставайся тут, Инна, тебя тоже съедят, ты глупая. Ты в шахматы играешь?

— Играю.

— Я же говорю, что ты глупая. Зря играешь в шахматы. Надо учиться играть в шашки. Оставайся, я тебя научу.

— Почему играть в шашки лучше, чем в шахматы? — просто так спросила Инна. Но ответ ее поразил.

— В шахматах, где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые ходы, сложность ошибочно принимают за глубину. В шахматах все решает внимание. Стоит отвлечься, и ты совершаешь оплошность, которая тут же приводит к просчету и поражению.

Инна насторожилась. Смутно, очень смутно ей эти размышления, этот строй мысли, даже подбор слов что-то напоминали. Что-то похожее она уже где-то слышала.

— Шашки требуют куда большего умения размышлять и задают уму более полезные задачи, чем мнимая изощренность шахмат. В шашках шансов на недосмотр куда меньше, успех зависит главным образом от сметливости. Победа в шашках зависит от удачного хода, от неожиданного и остроумного решения, а не от внимания и расчета.

«Откуда такие обороты речи, откуда это старомодное «задают уму более полезные задачи»? Надежда обычно так не разговаривает, — мучилась Инна в догадках. — Я это уже где-то читала».

— Очень верное замечание, — похвалила Инна, — я согласна с тобой.

— Не со мной. Читай Эдгара По, «Убийство на улице Морг». Я преклоняюсь перед гением этого писателя. Он, конечно, мрачный, но его наблюдения…

— Ты любишь Эдгара По? — Инна не смогла скрыть изумления.

— Удивлена?

— Не то слово.

Инна не стала посвящать Надежду в некие совпадения. Зачем? Надюнчик могла и не знать, что и Серпантинов, и Верунчик перед злыми розыгрышами получили письма-предупреждения, где цитировались отрывки именно из Эдгара По. Хотел ли неизвестный шутник указать на Надежду или просто так сложилось? Кто знает?

— Читайте По, — простодушно советовала Надюнчик, — мне он помогал найти себя. Выпить у тебя нет? — перескочила она на другую тему. — Нет, обманула. Все меня обманывают, и ты обманываешь, обещала найти фотографа и не нашла, обещала принести абсент и не принесла. Буду спать, сон как абсент… спишь, будто выпил…

— Инна Владимировна, пожалуйста, оставьте Надю в покое, уходите, она устала, — услышала Пономаренко голос и подчинилась.

Инна вышла из палаты. Ее ждала медсестра и тотчас же провела в кабинет врача.

— Артем Иванович, — представился тот. — Извините моих ребят. Они перестарались, но я не мог им всего объяснить, извините. Как вам разговор с Наденькой? Что-нибудь важное она сказала?

— Вы ее брат? — только и спросила Инна.

— Да, старший брат, ответственность на мне. Поверьте, я сумею поставить ее на ноги, но необходимо убрать раздражитель. Она требовала, чтобы я пригласил вас для разговора, она вам верит. Найдите человека, который так нагло, так расчетливо использовал ее. Списать преступление на слабую женщину, изощренно подвести к нервному срыву — это бесчеловечно. — Он немного помолчал. — Если нужна моя помощь, я готов, я и мои ребята, вы их видели в деле. Если нужна будет защита, обращайтесь. Только найдите этого чертового фотографа. И как можно быстрее. Мне показалась интересной ваша реакция на упоминание Наденькой Эдгара По. Это что-то значимое?

— Не знаю, но, кажется, к нервному срыву Надю действительно кто-то старательно подталкивал.

— Отыщите его. Чего хочет эта нелюдь?

— Думаю, услышать, что Наденька безвозвратно сошла с ума, а затем списать на нее все преступления.

— Может, пойти на хитрость? Я могу объявить ее душевнобольным человеком.

— Тогда настоящий преступник обязательно расслабится и ошибется.

— Подстроим ему ловушку! Согласны?

— Это не так просто, — вздохнула Инна. — Мы имеем дело с очень опасным, очень расчетливым и очень хитрым человеком. Это не человек, это машина, а машины редко ошибаются.

— И все же он простой смертный. — Артем взял книгу, которая лежала на столе, раскрыл на закладке — очевидно, готовился к разговору с Инной. — Послушайте, как верно об этом сказал Зигмунд Фрейд: «Ни один смертный не способен хранить секрет. Если молчат его губы, говорят кончики пальцев; предательство сочится из него сквозь каждую пору». Рано или поздно он ошибется. Как только почувствует себя в безопасности, предательство начнет выходить из него через каждую пору явственней. Надо только заманить его в ловушку спокойствия. — Артем захлопнул книгу и положил ее на место. — Фрейд великий наблюдатель. Я ему верю, — сказал он. — Вы всех знаете, вы опытны…

— Вы опасный человек, — улыбнулась Инна. — Прекратите захваливать. Тщеславие — не самое лучшее человеческое свойство. Я могу позвонить?

— Да, конечно. — Артем придвинул к ней телефон.