Час дракона

Самсон по-хозяйски открыл тяжелые створки дверей, и мы очутились в просторном помещении, отделанном под залу средневекового рыцарского замка. Комнатушка порядка пятидесяти квадратных метров. В углу лепной камин, над ним оленьи рога. Высокие готические окна, цветные витражные стекла, тяжелые бархатные гардины. На стенах развешены гобелены, рыцарские доспехи и средневековое оружие. На полу медвежьи шкуры. Посередине комнаты узкий, длинный дубовый стол без скатерти, на столе разнокалиберные бутылки, вместительные блюда с изысканными яствами. Вокруг стола шесть резных деревянных кресел, причем одно из кресел в торце стола больше похоже на трон.

– Догадался, где Папино место? – спросил Самсон.

Я догадался. Моя шутка про «место у трона» оказалась не просто досужей, расхожей фразой.

– Садись, Стальной, по правую руку от НЕГО, я сяду слева.

Расселись, помолчали. Я уставился в потолок, внимательно рассмотрел толстые мореные балки и музейную хрустальную люстру.

– Нравится тебе у нас. Стальной?

– Богато живете, Самсон.

– Не жалуемся.

– Вон та дверца рядом с камином куда ведет, на кухню?

– Как догадался?

– По запаху. Жареным мясом пахнет, я сегодня с утра ничего не ел вкусного, живот подвело.

– Чего ж раньше молчал? Я бы сделал…

Что бы сделал Самсон, поделись я своими желудочными проблемами, так и осталось загадкой. Ведущие в коридор двери распахнулись, в залу чинно и степенно вошел Папа в сопровождении двух мордоворотов. Небрежным жестом хозяина жизни Папа отослал сопровождающих обратно в коридор и вальяжно прошествовал к своему трону. Я не видел его всего несколько часов и был поражен произошедшими изменениями. Хотя нет! Видоизмененный Папа бегал со мной по Москве, а сейчас он был настоящий, обычный и обыденный для своей челяди, слуг и приближенных. И дело было вовсе не в безупречной фрачной паре и идеальном проборе на лысеющей голове. Поражали глаза – холодные, умные, змеиные. Удивляла стать аристократа – потомственного, титулованного, изысканного. Впечатляли манеры – несколько небрежные, но истинно властные, даже тембр голоса и стиль разговора оказались для меня сюрпризом.

– Рад видеть вас, господа, в согласии и дружбе, – изрек Папа, усаживаясь на трон. – Сейчас я приму нескольких важных визитеров. Будьте внимательны, возможны эксцессы.

Папа хлопнул в ладоши, и в зал гуськом вошли трое солидных мужчин, чинно расселись за столом, замерли в молчаливом ожидании.

Все трое разительно отличались друг от друга. Толстый приземистый коротышка преклонных лет устроился напротив моложавого черноволосого грузина. Рядом с грузином – высокий юноша с пышной копной белых волос на тыквообразной голове. Они были непохожи, и в то же время во всех троих было нечто общее – от них исходил неуловимый аромат власти.

Папа второй раз хлопнул в ладоши. Открылась дверца подле камина, в комнату вошел безликий официант в соответствующей униформе с серебряным подносом в руках. На подносе лежала голова Мурзика. Никто из гостей и глазом не моргнул.

– Господа, – сказал Папа. – Как вы можете убедиться, маленькое недоразумение в моей епархии улажено, и все наши предварительные договоренности остаются в силе. Не так ли?

Гости чинно закивали головами.

– Теперь я понимаю, – продолжил Папа, – почему некоторые из вас притормаживали отдельные совместные проекты. Я подтверждаю, что не претендую на чужие зоны влияния и объекты денежных инвестиций, но в совместном бизнесе остаюсь крайне заинтересован.

– Я готов продолжить переговоры, – кивнул еще раз блондин.

– Были сомнения, не скрою, но ты их развеял. Будем работать! – улыбнулся толстяк.

– Нет вопросов, – констатировал грузин.

– А вот у меня, любезный, есть к тебе пара вопросов. – Голос Папы сделался жестким. Глазки прищурились. – Твои мальчики сегодня днем приковали меня наручниками к батарее! Что хавальник разинул? Удивлен?

Это был снова знакомый мне Папа. Физически слабый человечек с глазами младшего научного сотрудника и лексикой мелкого хулигана.

Грузин вопросительно вскинул брови, хотел что-то сказать, но Папа остановки его красноречивым жестом и громко распорядился:

– Введите.

Служебная дверь рядом с камином отворилась, и два дюжих амбала ввели в зал человека со скованными наручниками руками и черным мешком на голове.

Папа махнул рукой, мешок с головы пленника был тут же снят. Я узнал его сразу. Это был Дирижер. Служба розыска и доставки Папиных обидчиков работала с завидной оперативностью.

Дирижер прищурился, яркий свет после полной темноты на мгновение его ослепил. На распухшее переносице у Дирижера красовалась белая полоска пластыря – памятка о моем «стальном кулаке».

Проморгавшись, Дирижер затравленно огляделся по сторонам. Увидел голову Мурзика на подносе, дернулся всем телом.

– На меня смотри, сволочь! – громко окликнул пленника Папа. – Узнаешь меня?

Дирижер его не узнал, зато он узнал меня. В глазах у Дирижера вспыхнул и сразу же погас злой огонек.