Час Кицунэ

Автор Сёхаку японский поэт вака и ренга. Также известен под именем Ботангэ «Цвет пиона». Сын придворного аристократа. Человек высокой культуры, совмещал жизнь аристократа-аскета и поэта-отшельника. В двадцать лет совершил свое первое путешествие по местам, прославленным в классической поэзии, и в то же время получил высокий придворный ранг. В период войн Онин (1467–1477) удалился в отшельническую хижину в провинции Сэтцу, но не прекращал путешествий. В 1511 году постригся в буддийские монахи, а в 1518-м переселился в портовый город Сакаи. В 1475 году был посвящен Соги в свод тайных знаний об антологии «Кокинвакасю». Участвовал вместе с Соги и другими в составлении антологии рэнга «Синсэн Цукуба сю» — «Новое собрание Цукуба» в 1495году. Составил несколько трактатов и комментариев, посвященных как рэнга, так и вака. Его личный поэтический сборник «Сюммумо» «Весенний сон трав» состоит из двух частей, включающих строфы рэнга и более двух тысяч танка.

Перевод с японского А. А. Долина

* * *

По правилам синто мы с Тамэ принесли в храм еду и алкоголь. А потом старенький священник стал произносить молитву. Все это время мы с Тамэ смотрели друг на друга и улыбались. И хотя всё было очень серьезно, я чувствовала только переполняющее меня веселье. Мне всё казалось волшебным и сказочным.

Священник что-то там бубнил и, как я поняла, он «сообщал» высшим силам о решении молодоженов вступить в брак и просил нас защитить.

Я еще больше развеселилась. Он обращался ко многим богам и, в том числе, к богине Инари, чьей служительницей я являлась. И это я должна была защитить наш с Тамэ брак. Но именно этим я и собиралась заняться!

А еще у нашего брака были свидетели. Я помнила свидетелей на свадьбах в моей прошлой жизни, перепоясанных перевязью с надписью. Перевязей могло быть много и с разными надписями. Это чтобы на следующий день можно было отличить свидетеля от друга, лучшего друга, приятеля и еще непонятно кого, потому что все спят вповалку.

Но тут, согласно вере синто, свидетелями были «первый мужчина» Идзанаги и «первая женщина» Идзанами. Давным-давно высшие силы поручили им сформировать землю с помощью специального копья. Когда они погрузили его в море и стали месить воду, капли образовали первый остров — Оногородзима. Как раз на этом месте Идзанаги и Идзанами отметили свой союз брачным обрядом, а теперь следят за счастьем других молодоженов.

Это было очень красиво и романтично, и я даже заслушалась.

А потом мы с Тамэ должны были обменяться клятвами. И тут снова все было очень просто.

— Я буду любить, беречь и заботиться о тебе, — просто сказал Тамэ.

— Я буду любить, защищать и уважать тебя, — вторила я ему.

А потом священник подал нам первую чашу с сакэ. Мы с Тамэ сделали из нее по глотку. Это была самая маленькая чаша, она была символом прошлого и благодарности предкам. Следующая чаша была уже побольше, и она символизировала наше с Тамэ настоящее. Мы снова сделали из нее по глотку. А потом шла самая большая, третья чаша, и она олицетворяла наше будущее, здоровье и счастье потомков. Не знаю, что в тот момент произошло. Возможно, я сделала слишком большой глоток, но перед глазами все поплыло. А Тамэ вдруг раздвоился. Я пьяна? От трех глотков?

Я тряхнула головой и отогнала дурман. И тут же поймала улыбку Тамэ. Мы непременно будем счастливы!

На этом обряд сан-сан-кудо* завершился, и мы с Тамэ возложили в храме ветки сакаки**. Это вечнозеленое цветущее дерево, которое в Японии считается священным. Лично мне оно очень напомнило лавр, который я всегда добавляла в суп.

После того, как священник завершил молитвы, мы с Тамэ, взявшись за руки, поспешили из храма на улицу, где нас приветственными криками встретила толпа жителей.

День был очень солнечный и ясный. На небе не было ни облачка, и вдруг с этого ясного неба пошел дождик.

Я подняла голову к небу и поймала теплые капли губами.

— Идем? — позвал меня Тамэ и мы двинулись через арку Тории.