Час на убийство

– Это была чертовски серьезная ошибка, потому что она никогда не давала мне забыть об этом, напоминала при каждой удобной возможности. Когда я стал избавляться от нее, и мы с Ширли уладили наши проблемы, Фэй взяла за правило ставить меня в неловкое положение припервой же возможности. Как-то раз мы с друзьями устроили вечеринку, так стоило ей увидеть меня, как она тут же промаршировала к моему столику и завела свою песню. Для неё безразлично, что подумают о ней люди. Она поставила своей целью досаждать мне и вела себя так, словно я уклоняюсь от уплаты долга. Ты не поверишь, какую только гадость она могла выдать, – Нейл внезапно замолчал и посмотрел прямо перед собой. – А может быть для тебя это не секрет. В конце концов ведь это ты женился на ней.

Уоллес кивнул, оценивая сложившуюся ситуацию и ожидая продолжения рассказа.

– Так что когда я решил рискнуть на этой лошадке, то сказал об этом Фэй и взял с неё клятвенное обещание. Попытался объяснить ей, что гарантий на выигрыш никто не дает, а тем более при ставках на лошадь с выплатой пять к двум, – он пожал плечами. – Ну, лошадь пришла первой и я заплатил.

– Ты не звонил ей в магазин вчера около двух?

– Нет, она мне сама звонила. Ей очень не терпелось получить свой выигрыш. Мне нришлось доставать для неё сотенные долларовые купюры. Мы опрокинули с ней здесь по паре бокалов, отмечая это событие, но прежде чем отдать эти купюры в её потные, горячие ручки, я заставил Фэй поклясться, что дело улажено.

– А после этого отвез её домой?

– Именно так.

Зная характер Фэй, Уоллес решил, что этой истории можно поверить. Но это не обязательно должно было означать, что ему рассказали всю правду.

Он был бы непрочь оправдать Бенедикта за недостаточностью улик, но не смог бы вычеркнуть из списка подозреваемых.

– Мне кажется полиция будет расспрашивать тебя по поводу этих стодолларовых банкнот.

– Полиция? – его густые брови поднялись вверх, удивление Бенедикта было либо совершенно естественным, либо отличной имитацией этого. – Какого черта это может заинтересовать полицию?

– Сегодня утром они обнаружили эти банкноты в бумажнике у Фэй, – сказал Уоллес и без обиняков, даже несколько грубовато выложил ему эту новость. Его ни разу не прервали, а к тому времени, когда он закончил, у Бенедикта буквально отвалилась челюсть. В его глазах отражалось нарастающее удивление, могло даже показаться несмотря на загар, что его лицо побледнело. Когда наконей он смог переварить информацию, полученную от Уоллеса, в его сузившихся глазах можно было прочесть отголоски злости, а голос приобрел некоторое высокомерие.

– Ну и сукин же ты сын, Уоллес, – возмутился он. – Заявляешься сюда, добиваешься моего расположения и затем…

– Какая тебе разница? – резко спросил Уоллес. – Я все равно говорил им, что Фэй беседовала с тобой в баре в тот вечер. они все равно выяснят, что одно время вы были на дружеской ноге, если уже не докопались до этого. Вероятно полицейские зададут тебе массу вопросов, а сейчас ты уже отрепетировал свой рассказ, и тебе легче будет иметь с ними дело.

Кровь бросилась в лицо Бенедикту, и его враждебность стала очевидной. Он уже собтрался ему ответить, как его внимание привлек кто-то стоявший у Уоллеса за спиной.

– Да, Эмиль, – раздраженно бросил он. – В чем дело?

– Простите, сэр, – сказал бармен, подходя ближе. – Это мистера Уоллеса. Его ожидает мистер Джослин.

Дейв был ему благодарен за то, что он прервал их беседу. Ему оставалось только встать, формально откланяться и выйти, прежде чем Бенедикт нашелся, что ему сказать.

14

Сидней Джослин сидел за одним из столиков на галерее, выходящей на улицу, когда Дейв Уоллес покинул кондиционированную прохладу зала и вышел на полуденную жару. Его полотняный пиджак был наброшен на спинку стула, а сам он, облокотившись локтями о столик, смотрел в сторону Марин-сквер.

– Я надеюсь, ты не возражаешь посидеть на открытом воздухе, – заметил он при появлении Уоллеса. – Не люблю кондиционеры и стараюсь по возможности избегать их, если это возможно.

Дейв заметил, что у него нет ни малейших возражений, и снял свой пиджак.

– Как насчет пива, Сидней? Или что-нибудь покрепче? – спросил он при появлении официанта.

– Спасибо, я бы предпочел пиво. Сорт значения не имеет.

Уоллес сделал заказ и попросил официанта принести меню. Он сел напротив Джослина, который, казалось, избегал смотреть ему в глаза. Сидней снял свои очки в металлической оправе и стал протирать стекла носовым платком. Он старался хоть на время занять себя чем-нибудь, тщательно протер стекла и не заговорил, пока не водрузил очки на место.

– Ты считаешь, что полиция поверила твоему рассказу Давид?

– Трудно понять, чему они верят? – сказал Уоллес. – Полицейские задали массу вопросов, но они скупо делятся своими соображениями. Не думаю, чтобы им хотелось поверить в то, что тело моей жены всю ночь пролежало в спальной, а мне об этом ничего не было известно. К счастью для меня, я могу в некотором роде подтвердить свою версию.

– Каким образом?