Час негодяев

Один, похоже, офицер, хотя и не старший – капитан. Второй то ли сержант, то ли как у них тут. Дело в том, что в Киеве восстановили старый порядок званий в милиции, а тут оставили тот, что ввели в четырнадцатом, и вся заказанная в Италии… что ли форма, сюда ушла.

– Вечер, – поправил я.

– Як се маете…

– Нормально живу.

Взгляд «сержанта» ощутимо потяжелел – то, что я не перешел на мову, было признаком враждебности. Мовой здесь опознавали своих и различали чужих, даже если говорили в итоге на русском.

– Мы присядем?

Этот, похоже, на конфликт решил не идти.

– Пожалуйста…

Офицер сел. Сержант остался стоять.

– Смотрим, дело открываете, вот, решили заехать…

…

– Из Киева?

На этот вопрос можно ответить.

– Да.

– А в администрации почему не зарегистрировались?

– Я ФОП открыл в Киеве, разве нужно при администрации регистрироваться?

Вообще-то было нужно. Тут была тонкая грань… дело было в том, что местные хоть формально и подчинялись украинским законам, по факту законы здесь были свои. ФОП – свидетельство на физическое лицо – предпринимателя – теоретически было действительно по всему Киеву, но по факту все территории давно собирали свои налоги. Просто делали это с разной степенью борзоты и жадности. В Днепропетровске эта жадность зашкаливала.

И регистрация в райадминистрации, или управе, как тут ее называют, как раз и нужна была, чтобы собирать местные сборы. На законно установленные налоги и их собираемость внимания мало обращали.

– Нужно.

– Зачем?

– Ты чо…

Капитан осадил рукой коллегу:

– Ну, как зачем? Вам защита нужна? Нужна. Порядок нужен. Все это денег стоит. Машинку вашу опять-таки в течение пяти дней надо зарегистрировать в мобуправлении при администрации.

– А не в военкомате?

Капитан понимающе улыбнулся.

– Ну, можете и в военкомате. Но не советую.

Ясно. И тут самостийность.

– И какие налоги?

– Ну, налоги вы сами заплатите, мы не налоговая. Мы контролируем местные сборы – сбор от оборота на благоустройство города, полтора процента на АТО, три – взнос в местный фонд помощи правоохранительным органам.

АТО давно уже нет, а налог есть…

– А налоговая ко мне придет?

– Ну, придет так придет. Но это вряд ли…

Я картинно вздохнул:

– Не дают покоя честному человеку. Налоговая придет – дай. Вы придете – дай. На АТО – дай. На правоохранительные органы – дай. Алекс придет – и ему дай.

Надо было видеть… как нехорошо ощерился этот капитан.

– Москалик еще один?

– Ну, не один.

– А не боишься?

– Попробуй!

Какое-то время мы мерили друг друга взглядами, потом капитан встал.

– Откуда вы только лезете…

– Из того же места…

– Ну, как знаешь. Тебе жить.

– И умирать – тоже.

– Во-во. И умирать… Тем более ты тут… легковоспламеняемый, так сказать.

Что-то сработало во мне… как перегоревшая лампочка хлопнула… с искрами. Бах – и все. В следующий момент я понял, что стою с пистолетом, и пистолет направлен точно в переносицу ретивому «правоохоронцу».

– Ты сильно не гни, сломаешь, – посоветовал я, – а этот склад и вовсе десятой дорогой обходи. Я по жизни ломом подпоясанный. Секешь?!

Капитан попятился, ища спиной выход…

Хохол прибыл не один, с разборной бригадой, которая каталась на «Богдане», с заниженной подвеской и в черноту тонированными стеклами. Ну, прямо девяностые форева. Сам Хохол был на том же широком[16], на каком он встречал меня.

– Выглядели как?

– Ну…

– Старший среднего роста, нос чуть длинноват. Младший – здоровый, под потолок, дерганый?

– Они.

– Бивис и Батхед, – уверенно заключил Хохол, – они, родные.

– Кто такие?

– Люди Сулимо. Начальника городской полиции. Они первыми приходят, пробивают, так сказать.

Я помолчал. Потом рассказал, что случилось. Поинтересовался:

– Борщанул?

– Ну, есть немного. Коммерс стволом в рожу тыкать не должен, могут за личное принять. Но мы разрулим.

…

– Ты не бери в голову. Этих тараканов давно проучить пора было. Здоровый – из Одессы. Как нажрется, так вещает, как он в Доме профсоюзов геройствовал. Врет… наверное.

Я почувствовал, как помимо моей воли руки сжимаются в кулаки.

– Он говорил про местные сборы. На АТО там.

– Проплачено за всех, не колотись. Ты платишь нам, мы дальше сами.

– Это как? – не понял я.

– Обычно, – пояснил Хохол, – ты не думай, тут люди умные сидят, им бабки нужны, а не головняки. Ты прикинь, что будет, если правоохоронцы и ветераны АТО будут ходить по русским и взимать эти самые сборы?

– Хреново будет.

– Это еще мягко сказано. А тут полный город всяких наблюдателей, иностранцев, дипломатов. Вот оно им надо – головняки. В итоге они собрали все значимые диаспоры и договорились: налоги собирают диаспоры. В данном случае – Алекс собирает, как от русской диаспоры. И тихо, без лишнего шума платит. Мы должны собрать определенную сумму-задание и перечислить на счета ОГА[17]. Сколько мы еще соберем – это наше дело. Но мы имеем право собирать только со своих и разбираемся тоже со своими. Сурен, например, с армян собирает, Жора – с евреев. И все довольны, все гогочут.

Зашибись. Открытый феодализм.

– Феодализм какой-то.