Час ноль

— Живется тебе, конечно, не очень весело, — задумчиво продолжала Одри. — Все время с Камиллой — какой бы чудесной она ни была. Читаешь ей, управляешь слугами и ни на шаг от дома.

— Меня хорошо кормят, и у меня есть крыша над головой, — ответила Мэри. — Тысячи женщин не имеют даже этого. И, знаешь, Одри, я в самом деле довольна. У меня есть, — на ее губах появилась загадочная улыбка, — свои собственные развлечения.

— Тайные пороки? — спросила Одри, улыбаясь в ответ.

— О, я строю планы, — небрежно сказала Мэри. — Знаешь, в голове. И иногда люблю поэкспериментировать — над людьми. Просто посмотреть, могу ли я заставить их реагировать на мои слова так, как мне хочется.

— Тебя послушать, Мэри, так можно заподозрить в тебе прямо садистские наклонности. Как же мало я тебя в действительности знаю!

— Ну что ты, все это вполне безобидно. Просто маленькое развлечение, совсем детское.

Одри с любопытством посмотрела на нее и спросила:

— А со мной ты экспериментировала?

— Нет. Ты — единственный человек, который для меня всегда оставался загадкой. Видишь ли, я никогда не знаю, что происходит в твоей голове.

— Возможно, — сразу помрачнев, сказала Одри, — это и к лучшему. — Ее вдруг начал бить озноб.

Мэри заметила это.

— Тебе холодно! — воскликнула она.

— Да. Пожалуй, надо пойти одеться. Все-таки сентябрь.

Оставшись одна, Мэри Олдин некоторое время рассматривала отражения в воде. Начинался отлив. Потом Мэри вытянулась во весь рост на песке и закрыла глаза…

Они основательно пообедали в отеле. Сезон шел на убыль, но отель был еще почти полон. Странная, разношерстная публика — эти отдыхающие. Ну да ладно, все-таки какая-никакая смена обстановки. Хоть что-то нарушило тягучую череду дней, монотонно сменяющих друг друга. К тому же можно было немного расслабиться, стряхнуть с себя ощущение напряженности, которая в последние дни ни на минуту не ослабевала в Галлз Пойнте и становилась невыносимой. Одри в этом, конечно, не виновата, а вот Невил…

Ее мысли были прерваны неожиданным появлением Тэда Латимера, который с размаху бросился на песок рядом с ней.

— А что вы сделали с Кэй? — спросила Мэри, приподнявшись с удивлением.

— Востребована законным владельцем, — коротко ответил Тэд.

Что-то в его голосе заставило Мэри Олдин сесть. Она посмотрела на полосу сверкающего золотого песка, туда где Невил и Кэй шли рядом вдоль самой кромки воды. Потом быстро перевела взгляд на Тэда, лежащего рядом. До этого момента она считала его невозмутимым, непредсказуемым, даже опасным. Теперь в первый раз она увидела в нем совсем молодого глубоко страдающего человека. «Он любил Кэй, по-настоящему любил, — изумилась Мэри своему открытию, — а потом появился Невил и увел ее!»

— Я надеюсь, вам здесь нравится, — мягко заговорила она с Тэдом.

Это была тривиальная фраза. Мэри Олдин вообще редко употребляла какие-нибудь иные фразы, кроме тривиальных, — это был ее язык. Но сейчас в ее тоне — в первый раз — содержалось предложение дружбы. И Тэд Латимер почувствовал это, но откликнуться на него не спешил.

— Настолько, вероятно, насколько мне бы понравилось в любом другом месте.

— Извините, — расстроилась Мэри.

— А, бросьте, — взорвался Тэд. — Вам же совершенно все равно, что я, не вижу! Я — чужак, а какое значение могут иметь чувства и мысли чужака?

Она повернула голову, чтобы взглянуть в его красивое, разгневанное лицо. В ответ он с вызовом посмотрел на нее.

— Понятно. Вы нас не любите, — сказала Мэри с видом человека, который делает неожиданное для себя открытие.

Он издал короткий смешок.

— А вы ожидали чего-то другого?

— Видите ли, как раз другого я, наверное, и ожидала. Люди, конечно, слишком много воображают на свой счет. Человеку приличествует больше смирение. Мне бы вот, например, и в голову не пришло, что мы можем вам не понравиться. Мы делали все, чтобы вы почувствовали наше расположение к вам как к другу Кэй.

— Да — как к другу Кэй! — ядовито вставил Тэд. Мэри ответила с обезоруживающей откровенностью:

— Мне бы очень хотелось знать — мне действительно этого хотелось бы, — за что вы нас не любите? Что мы сделали? Что в нас не так?

Все чувства Тэда Латимера выплеснулись в одном слове:

— Самодовольство!

— Самодовольство? — переспросила Мэри, пытаясь непредвзято оценить выдвинутое обвинение.

— Да, — подумав, признала она, — мы и в самом деле можем показаться такими.

— Вы такие и есть. Все стоящее в этой жизни вы забираете себе как принадлежащее вам по праву. Вы счастливы и ходите задрав нос в своем маленьком загоне, отгороженном от остального стада. На меня и подобных мне вы смотрите как на животных, которые ворвались к вам снаружи и тоже претендуют на исключительность, не имея на это никакого права.

— Мне очень жаль, — сказала Мэри.

— Ведь я прав, не так ли?