Час охотника (Исповедальня)

Это был Павел Черный – приятный, обходительный мужчина тридцати четырех лет. Он слыл – и не только в своей стране – первоклассным специалистом в области экспериментальной психологии, что было значительным достижением для сына простого украинского кузнеца. В шестнадцать лет он ушел в партизанский отряд, командир которого, преподаватель английского из Московского университета, очень скоро обратил внимание на талант юного бойца.

После войны, в сорок пятом году, Черный поступил в этот самый университет на психологический факультет, а затем провел два года на практике в исследовательской группе по экспериментальной психологии при Дрезденском университете, где в 1951 году защитил кандидатскую диссертацию.

Интерес к психологии поведения привел его в Пекинский университет, в лабораторию знаменитого китайского психолога Пин Хо. Тот как раз занимался вопросами применения методов поведенческой психологии при допросах и промывании мозгов американских и английских военнопленных, захваченных на полях сражений корейской войны.

Работы Черного в области воздействия на поведение человека по методу Павлова привлекли к нему внимание КГБ в целом и Масловского в особенности. Его-то усилиями Черный и получил место профессора на кафедре экспериментальной психологии Московского университета.

– Это волк-одиночка, – произнес Масловский. – Никакого уважения к начальству. Приказов не слушает вообще. Ему ведь было сказано не брать оружия, не так ли?

– Да, товарищ полковник.

– Таким образом, он наплевал на приказ и превратил обычное учебное занятие в какую-то резню. Черт с ними, с этими диссидентами, которых мы здесь используем. Это хоть какой-то способ заставить их послужить Родине. А кто такие полицейские?

– Точно не знаю. Секундочку. – Черный поднял телефонную трубку.

– Левина ко мне.

– Что еще за Левин? – спросил Масловский.

– Он здесь уже месяца три. Диссидент-еврей, получил пять лет за тайную переписку с родственниками в Израиле. Отлично руководит конторой.

– Кто по профессии?

– Физик, инженер-конструктор. Насколько мне известно, занимался самолетостроением. У меня есть все основания предполагать, что он осознал свою вину.

– Это они все так твердят, – заметил Масловский.

В это время вошел тот, о ком они говорили. Виктор Левин был довольно щуплым человеком, выглядевшим несколько солиднее благодаря телогрейке. С виду лет сорока пяти, однако с совершенно седой головой, стальная оправа очков заклеена изолентой, в глазах – страх перед неожиданным стуком в дверь, что в его положении было вполне оправданно.

– Кем были трое полицейских?

– Сержант по фамилии Воронин, – ответил Левин. – Артист из Москвы. Год назад после смерти жены пытался бежать на Запад. Приговор: десять лет.

– А ребенок?

– Таня Воронина, его дочь. О двух остальных надо справиться.

– В данный момент это неважно. Можете быть свободны.

Левин вышел.

– Однако вернемся к Келли, – сказал Масловский. – Совершенно непонятно, зачем он выстрелил в человека из бара. Полное пренебрежение к моим приказам. Великолепный, впрочем, снайпер, – добавил он.

– Да, меткий.

– Расскажите подробнее о нем.

Масловский налил себе еще кофе, плеснул в чашку водки и подсел поближе к огню. Черный взял со стола папку и раскрыл ее.

– Майкл Келли, родился в 1938 году в деревне Баллигар в Керри, Республика Ирландия. Отец: Шин Келли, активист ИРА, участник войны в Испании. В Мадриде познакомился с гражданкой СССР Мартой Вронской, будущей матерью Келли.

– Насколько я помню, его отца повесили англичане?

– Совершенно верно. В первые месяцы второй мировой войны он участвовал в проведении серии взрывов, организованных ИРА в районе Лондона. Был схвачен, предстал перед судом и казнен.

Британский мученик, значит. Такое впечатление, что этот народ в них прямо-таки нуждается.

– Марта Вронская получила ирландское гражданство, работала журналисткой в Дублине. Там мальчик посещал школу иезуитского ордена.

– То есть получил католическое воспитание?

– Само собой разумеется. Вся эта довольно запутанная история дошла до нашего человека в Дублине, и он сообщил о Келли в Москву. То, что парень может нам пригодиться, было ясно, как божий день. Мы уговорили Марту вернуться в Россию. Через два года она умерла от рака желудка.

– А тем временем ему исполнилось почти двадцать, и он оказался довольно умным парнем?

– Совершенно верно. У него блестящие языковые способности. Схватывает все на лету. – Черный еще раз посмотрел в дело. – Обладает также необыкновенным артистическим талантом. Я бы осмелился назвать его даже гением в этой области.

– Что ж, совсем неплохо при нашем раскладе.

– При других обстоятельствах вполне мог бы стать великим артистом.

– Ну, об этом пусть забудет, – отрезал Масловский. – Мне лично особо ярким кажется его инстинкт охотника.

– Как вы знаете, товарищ полковник, научить убивать можно любого. Именно поэтому при наборе мы делаем особый упор на сообразительность. Но Келли, работая с личным оружием, демонстрирует редкий, почти уникальный дар.