Час охоты

Впереди шагал здоровенный дядька в кожаной куртке. Этот дядька тащил на поводке испуганную упирающуюся псинку. Такую же, как я. Только там у них была сука. Не знаю, что они с этой собакой собирались делать и в чем конкретно она провинилась, может, тяпнула этого здоровяка за ляжку, не знаю. Но вся эта компания была настроена весьма решительно – лица озлобленные, у многих плакатики в виде дорожных знаков – собачья голова, перечеркнутая красной полосой. У некоторых были даже транспаранты с надписями «Остановим собак-убийц». И фотографии. А у одной женщины в рыжей куртке в руке белела табличка. На одной стороне было нарисовано число 594, а на другой «загрызенных в год». Где она нашла столько загрызенных в год, не знаю. Скорее всего она эту цифру просто выдумала. Тетка поворачивала свою табличку то так, то сяк, и эти надписи упрямо скакали у меня перед глазами.

Периодически кто-нибудь выскакивал из этой толпы и пинал собачатину ногой или лупил палкой. Псина была так напугана, что даже не огрызалась, только взвизгивала при каждом тычке. Вся эта куча людей тащилась чуть ли не по главной улице и явно собиралась добраться до центра города, как вдруг наперерез им вышла точно такая же с виду толпа. Такие же женщины, мужчины и редкие дети. Судя по тем плакатам, которыми была вооружена эта толпа, это были зеленые, защитники собак и прочих животных. Плакаты такие же неоригинальные. Добрые собачьи морды с печальными глазами, надписи «Остановим убийц» и «Вы тоже люди». Много плюшевых собачек.

Демонстрации остановились друг напротив друга и принялись скандировать каждая свое. Из-за поднявшегося шума разобрать что-то конкретное не получалось. Но они старались, от души старались. Между ними на свободном асфальтовом пространстве металась обезумевшая от всего происходящего псинка моей породы. Мужик удерживал ее с большим трудом, хотя собачатина была не из крупных.

И вдруг кто-то из антисобачной толпы плеснул в собаку из бутылки, и она мгновенно вспыхнула. Толпа расступилась, все, и зеленые, и их противники, будто остолбенели, стояли и как бараны смотрели, человек из антисобачников сорвал с себя куртку и попытался псину потушить. Но у него ничего не получилось, она все продолжала и продолжала визжать, а они стояли как окаменевшие. А потом откуда-то подошел полицейский, достал пистолет и выстрелил прямо через куртку и только тогда этот вопль оборвался.

Люди стояли и смотрели на этот дымящийся комок и не знали, что им предпринять. Никто не расходился. На этом трансляция прекратилась, и ведущий задал тупейший вопрос, что же делать? Что делать со взбесившимися животными?

Тогда я отвернулся от экрана и занялся тем, чем я занимался последние месяцы. Я стал вспоминать.

В тот день я испугался еще сильнее. А еще в тот день я серьезно задумался.

Была суббота, жарко, очередной температурный рекорд, зелень на яблонях пряталась от солнца, листья сворачивались в трубочки. С утра Па, Ма и Айк уехали за покупками. У Селедки был выходной. В доме оставались Ли, Роза и я. Ли приставала ко мне и звала играть в прятки. Мне не хотелось. Я все еще видел, как смотрела на меня из-под дерева Роза, и всякое настроение во что-нибудь играть улетучивалось.

А Ли было скучно. И она продолжала ко мне приставать до тех пор, пока я не устал и не спрятался от нее в кустах. Тогда Ли обратилась к Розе.

– Давай поиграем в прятки? – предложила она.

– Как это? – не поняла Роза.

– Ты что, раньше никогда не играла? – удивилась Ли.

– Нет.

– Ну ты даешь! – Ли схватила Розу за руку. – Это просто. Я спрячусь, а ты меня будешь искать. А потом ты спрячешься, и я буду тебя искать. Сыграем по разику, а потом уж неинтересно будет. Потом что-нибудь другое придумаем. Хорошо?

– Хорошо.

– Тогда я первая прячусь! А ты считай до ста.

Ли по детской народной традиции стукнула Розу по плечу и побежала прятаться. Я слышал ее. Поначалу она собиралась укрыться в будке для садового инвентаря, но передумала и побежала дальше. Она обогнула дом, на секунду замерла и спряталась в конце концов под крыльцом. Я отчетливо слышал, как запах яблок смешался с запахом старой земли.

Я следил за Розой из кустов. Ветер был на меня. Роза громко считала, как механизм, отчетливо и механически выговаривая «восемьдесят четыре, восемьдесят три, восемьдесят два», я видел, как шевелятся ее губы.

Пятьдесят три, сорок восемь, двенадцать…

А потом произошло то, что я со страхом вспоминаю и сейчас. Ветер, дувший на меня, резко изменился. И на меня пахнуло зверинцем, заехавшим в наш город четыре года назад.

Шерсть на загривке зашевелилась. Запах усиливался. Несомненно, он шел со стороны Розы, как это могло быть, я не мог понять, ведь обычно она ничем не пахла.

И вдруг я увидел.