Час отплытия

Дона Жужу объехала полсвета и немало повидала на своем веку. Для нее не составляет тайны то, что происходит в дальних краях, в чужих землях. Совсем иная жизнь была у тетушки Жожи, которая никогда не бывала в Африке и приобрела свой жизненный опыт, общаясь только с черными, белыми или мулатами на Островах и в Лиссабоне. «Знаете, расизм есть повсюду. В одних странах он проявляется сильнее, в других меньше, и только Острова Зеленого Мыса составляют исключение. Впрочем, когда наши соотечественники оказываются за пределами родной страны, они тоже становятся расистами». Нья Жужу, рассматривая исчерканную Витором фотографию, только пожала плечами: какая чепуха, обыкновенные ребячьи проказы. Пресекающимся от волнения голосом Жожа спросила: «Ты так думаешь?» Дона Жужу не видела оснований для беспокойства, она только спросила: «Жожа, а сколько Витору лет?» — «Недавно исполнилось семнадцать». Жожа знала, что он ухаживает за девушкой — беленькой и к тому же прехорошенькой, — она вскружила Витору голову. Скорее всего, и тот, и другая обманываются сейчас в своих чувствах. Будущее покажет, и все-таки Жожу не покидает тревога: «Понимаете, Витор умный паренек, только в последнее время у него появились какие-то странные идеи. Он стал запираться в комнате, часами не выходит оттуда, запоем читает стихи и что-то строчит без передышки. Я вижу, как он переменился, и мне за него становится страшно, сама не знаю почему. Около него постоянно вертятся двое парней, они немного постарше, по-моему, у них тоже мозги набекрень. Оба они учатся на Бесправном факультете, как сказала бы моя бывшая служанка. Но в их компании есть еще один парень, очень неприятный, мне он ужасно не нравится, ходит за ними хвостом и всегда угрюмый. В один прекрасный день я все-таки вмешаюсь: пусть оставят моего Витора в покое! С нынешней молодежью никакого сладу нет, совсем распустились ребята! Они, видите ли, задумали устроить заговор против правительства, и Витор Мануэл тоже впутался в эту историю, он твердит, что участие в политических событиях необходимо, что политика — это средство исправления всевозможных несообразностей нашей жизни. Только он, наверное, забыл, чем эти дела обычно кончаются. Знаете, что на днях этот сорванец заявил: «Матушка Жожа, я хочу увидеть своего отца. Мечтаю поскорей попасть на Острова Зеленого Мыса, чтобы встретиться с ним». Боже праведный, святые угодники, а ведь отец-то его томится в тюрьме на острове Маю! Как же Витор сможет его увидеть?! Я говорю: «Витор, ради всего святого, выкинь эти глупости из головы». А он все никак не угомонится. Вчера попросил, чтобы я рассказала ему о мятеже. Спрашивает, правда ли, что отец его был замешан в антиправительственном заговоре». Дона Жужу не могла скрыть своего изумления: «Жожа, а разве отец Витора — мятежник?!» — «Да, он принимал участие в бунте. А что в этом особенного? Отец Витора — человек темный, он и понятия не имел, что такое политика». Видимо, этого человека случайно вовлекли в заговор, решил я, но не успел высказать своих соображений, как дона Жужу опередила меня: «Значит, его втянули?» — «Что значит втянули? — обиделась тетушка Жожа. — Милая, не говори чепухи. Вот уж кого мне жаль, так это бедного отца Витора, ему просто приписали участие в антиправительственном заговоре. Совсем с ума посходили! Эти нелепые слухи распускают власти. Ты слышала, Жужу, историю про ньо Жероме? Про ньо Жероме де Тутику?» — «Слыхала, Жожа. Говорят, будто этот Жероме колдун». — «Что за ересь, Жужу, ерунда какая! Ньо Жероме никогда этим делом не занимался, он был честный христианин. Некоторых кумушек хлебом не корми — только дай позлословить. Нет, мои дорогие, ньо Жероме жил отшельником в глуши на острове Сантьягу и часто читал землякам Библию. С давних пор он читал им вслух Библию. Понимаете, ньо Жероме де Тутика учил зеленомысцев жить согласно Священному писанию. Жители Сантьягу не хотели знать ни о каких властях, они видели, что представители власти творят беззакония, о благе людском не заботятся и злоупотребляют долготерпением бедняков, — и не доверяли властям. Люди видели, что священники ведут точно такой же образ жизни, что и все остальные, — есть у них и любовницы, и незаконные дети, и только за солидную мзду они соглашаются крестить младенца или хоронить покойника, они спорят из-за чужих жен, ведут торговлю, — одним словом, они ничем не отличаются от простых смертных. Так вот, жители Сантьягу слушали, как ньо Жероме де Тутику читает им Библию, а сами думали, что в мире все устроено не так, кругом царит несправедливость. Видя беззакония, которые творили попы, они не могли поверить, что священник — угодный богу человек. Эти бунтари мечтали об иной, прежней жизни — без грабежа, без обмана, без произвола». — «Истинная правда, Жожа, — подала голос дона Жужу, — они запретили строить туземцам их традиционные хижины — табанки, запретили танцевать в городе батуке и коладейру во время праздника святого Жоана». Дона Валентина тоже вставила словечко: «Что верно, то верно, теперь священники совсем другие, чем прежде. К слову сказать, это они стали преследовать тех, кто увлекается спиритизмом, не так ли, нья Жожа? И до тех пор не успокоились, пока не запретили сеансы у ньо Брито Соареса. Пойди разбери, чем он им помешал. Уперлись, и все тут. А ведь спиритизм — своего рода религия, разве от него может быть какой-нибудь вред? В Бразилии спириты на каждом шагу, и никому не приходит в голову их преследовать. Даже письма спиритического центра из Рио-де-Жанейро благополучно доходят по назначению. Да и вообще, где это видано — устраивать гонения на спиритизм? А что касается мятежа, то его участники не учиняли никаких беспорядков, не лезли в чужую жизнь. Во время суда судья обратился к одному из них: «Как тебя зовут?» — «Бунтарь». — «Я уже знаю, что ты бунтарь. Но как твое имя?» А тот заладил свое — бунтарь и бунтарь, хоть кол на голове теши. И остальные вели себя точно так же. Когда зачитывали приговор, я видела отца Витора. Он тоже не назвал своей фамилии. В тюрьме его избили до полусмерти, но он так и не заговорил. И на суде отец Витора хранил молчание. «Как твое имя?» — «Бунтарь». — «А до того, как ты стал бунтарем, как тебя звали?» — «Бунтарь и еще раз бунтарь». Так от него ничего и не добились, он отпирался и все отрицал. Церковные власти пытались было настоять, чтобы мятежники заключили церковные браки и окрестили своих детей. Бесполезно. Отец Витора не стал ни крестить сына, ни регистрировать его в Управлении по гражданским делам. Надо сказать, что мятежники вели трудовую жизнь, они читали свои молитвы и знать ничего не желали о правительстве, о церкви и о губернаторе. Жили уединенно. Так возникла целая секта. Мой двоюродный брат доктор Лопес де Баррос уж на что человек осмотрительный, а и он в конце концов не выдержал и встал на защиту мятежников с Сантьягу, когда они предстали перед судом. На политику этим людям было наплевать, они жили себе тихо-мирно, никому не мешая, помогали друг другу, молились и все в таком роде. И не совали, как некоторые, нос в чужую жизнь. И вот однажды в глухие районы Сантьягу, где жили эти мирные люди, приехала из Минделу санитарная бригада проводить дезинфекцию. Парни с Саосенте — народ отчаянный, сами знаете. Как вихрь, ворвались они в дома, да еще с дикими воплями, точно шли в атаку на врага, провели в два счета дезинфекцию, и тут же смылись, но зато шуму они наделали много! Это было настоящее оскорбление. Негры на Сантьягу не могут терпеть наглого обращения. В знак протеста они все, как один, покинули свои жилища и решили больше туда не возвращаться. Вмешались власти, губернатор, полиция, но обитатели домов, где провели дезинфекцию, не захотели туда вернуться. Тогда их водворили насильно, однако ночью они сбежали и скрылись в лесу. Все пошло кувырком. Отец Витора тоже сопротивлялся, его схватили, привели в дом, он отбивался, как мог, и только все повторял: «Иисус Христос, господь наш, с нами, он мой защитник». Его избивали, а он все твердил: «Один бог властен над нами, он все видит и творит суд праведный». Ньо Той до Розарио был мужчина богатырского сложения и огромного роста — Витор-то уродился в мать, такой же, как она, хрупкий, — так вот, ньо Той до Розарио стойко вынес все побои и притеснения. Только на следующий день он бесследно исчез, как в воду канул. Оно и понятно, для честного человека легче умереть, чем быть несправедливо наказанным. Однако полиция напала на его след, Витор, бедняжка, присутствовал при аресте отца, все происходило у него на глазах. Он до сих пор отчетливо помнит эту сцену. Месяц назад он сказал: «Нья Жожа, однажды отец, перед тем как молиться на ночь, признался мне: «Сыночек, я вступил в секту бунтарей». Я хотел бы теперь встретиться с отцом, только как это сделать?» Когда судья спросил на суде отца Витора, правда ли, что он не хочет жить в своем доме, тот ответил: «Да, истинная правда». Но когда его спросили, правда ли, что он отказывается подчиняться властям, он возразил: нет, просто он с ними не согласен. «Давайте разберемся во всем по порядку, господин судья. Для меня высшая власть — Библия, а единственный учитель — Иисус Христос». И он продолжал в таком же духе. Судья задал ему вопрос, почему он покинул свое жилище, и отец Витора ответил: его дом осквернен. Прежде его очаг был осенен божьей благодатью, в нем жили духи умерших, и вдруг явились парни с Сан-Висенти со своими дезинфекционными аппаратами и устроили настоящий погром. Если говорить начистоту, неграм с Сантьягу, пусть они люди и темные, характера не занимать. Вот так проходили допросы на суде. И чем сильнее били и оскорбляли арестованных мятежников, тем больше они замыкались в себе и становились только тверже духом. Ни один не выдал товарищей, ни один не разомкнул губ, ведь слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Судья все допытывался, не замышляли ли они заговора против правительства, не поступали ли к ним приказы откуда-нибудь извне, но они словно воды в рот набрали. Они несогласные — вот и весь сказ. Знаете, дело происходило во время войны в Анголе и Гвинее-Бисау, правительство тогда любого местного жителя подозревало в заговоре. Их судили. Одних суд оправдал, других приговорил к наказанию: кого выслать на отдаленные острова или в метрополию, кого посадить в тюрьму. Отца Витора сослали на поселение на остров Маю. Боже милостивый, что это за остров! Только камни да дикие козы. Но у каждого, как говорится, своя судьба. И судьба наша в руках божьих. Однако господь может ниспослать тебе райское блаженство, а может упечь и в преисподнюю, словно самого закоренелого злодея. Витор был свидетелем ареста отца, и до сих пор он еще пытается разобраться во всей этой истории. Он часто вспоминает об отце, говорит, будто тот постоянно стоит у него перед глазами, он снова и снова видит, как его, избитого, окровавленного, тащат в дом. И теперь Витор только и думает о том, как бы с ним повидаться. Прямо свихнулся парень. Новая его причуда. А вдруг отец уже умер? Нет, Витор добром не кончит. Как-то утром заявляет: «Матушка Жожа, сегодня мне приснился отец. Он вошел ко мне в комнату и долго говорил со мной». — «Ты уверен, что это был отец, Витор?» — «Да, уверен. Он был весь в крови. Нельсон, сказал он, приезжай на Острова Зеленого Мыса. Мы восстали». Нет, нет, Витор добром не кончит. Он тоже бунтарь, как и его отец. Ну посоветуйте, что мне делать? Как распутать этот клубок? Мать Витора давно уже умерла, братья и сестры уехали в Дакар, о них никто ничего не знает, известно лишь, что один брат работает в Сенегале диктором на радио. И вот что я ему сказала: «Выбрось ты эти глупости из головы. И думать забудь о поездке на Острова! На кой тебе шут дался этот Сантьягу? Хочешь вечно ходить голодным и спать ложиться на пустой желудок? А он заладил свое: «Хочу вернуться, все равно мне тут осточертело!» Надо этому парню прочистить мозги. Видно, навели на него порчу. Жили бы мы сейчас на Саосенте, я бы давно сводила его на спиритический сеанс. Там бы его вмиг вылечили, а здесь прямо не знаю, как быть. Только прочистить мозги ему необходимо». Не подлежит сомнению, что умственная тренировка, прочистка мозгов так же необходима для ума, как гигиена для тела, и потому христианский рационализм рекомендует ее всем людям, чтобы с помощью дисциплинированного, сознательного, размеренного образа жизни они обрели духовное и физическое равновесие.