Час перед рассветом

Путь в несколько метров показался ему длиною в вечность. Гарь морочила, хлестала по лицу зеленым ветром, душила пеплом, но Дэн продолжал идти. Наверное, без помощи Лешака он бы непременно заблудился в этой круговерти, но чужая несгибаемая воля толкала его непослушное тело вперед. До тех пор, пока его вытянутые руки не коснулись Ксанкиных лодыжек.

— Девочка моя, мне нужен мой нож. — В этом пепельном мире Дэн не понимал, он это говорит или Лешак, а руки уже шарили по Ксанкиной одежде, ощупывали, обыскивали, до тех пор пока ладонь не коснулась костяной рукояти.

Взмах ножом — и рассеченные невидимые путы упали к его ногам. Ксанка тоже упала, Дэн едва успел подхватить ее бесчувственное тело. Волки, отпущенные на волю, заметались по периметру гари.

«Позволь им уйти. Они устали. Они не станут нападать на твоих друзей».

— Как?! Как я могу их отпустить?

За пределами гари послышались выстрелы…

— Я скоро вернусь. Я быстро. — Дэн бережно положил Ксанку на землю, шагнул навстречу волкам.

— Не стреляйте! — Теперь друзья казались ему не живыми людьми, а призраками.

Они послушались, выстрелы стихли.

«Вы можете идти, я вас отпускаю…»

Оказывается, разговаривать с волками легко. Волки подчинились его воле…

— Стоять! Не сметь! — Голос Леси был похож на визг. — Я кому сказала, безмозглые твари?!

Мгновение Дэн наблюдал, как растворяются в темноте серые тени, а потом шагнул обратно в пепельную круговерть, к своей Ксанке…

— …Как ты осмелился?! Как ты посмел стать на моем пути?!

В самом центре гари, прислонившись спиной к стволу мертвого дерева, сидел черноволосый мужчина. У ног его лежала Ксанка…

— Ты думаешь, я позволю отнять ее у меня? — В глазах его полыхнуло синее пламя. — Защищая вас, она растратила всю свою силу. Теперь мне достаточно протянуть руку…

Чудо коснулся Ксанкиных волос, и ее тело выгнулось дугой, потянулось за его ладонью.

«Позволь теперь мне, — голос Лешака звучал мягко, но требовательно. — Доверься мне. Мне нужен полный контроль».

Как же сложно было довериться чужому человеку! Но еще тяжелее было видеть, как с каждым ласковым прикосновением Чуда Ксанка становится чуть менее живой…

«Нет времени! Пусти!»

И Дэн подчинился, отошел на задний план…

…Костяная рукоять легла в ладонь приятной, давно знакомой тяжестью. Стальное лезвие вспороло сначала серое пепельное марево, а потом истлевшую плоть. С сухим хрустом треснули почерневшие кости, яростно оскалился череп.

— Ты не посмеешь! Ты не сможешь убить меня дважды!

Не слушать, не отвлекаться. Провернуть лезвие так, чтобы уже наверняка.

«Митенька, мне больно…»

Маша смотрит на него с укором, а на ее белоснежной сорочке расплывается кровавое пятно.

«Что ты делаешь, папочка?»

И вот уже не Машеньку он убивает, а Анютку.

«Дедушка, мне нечем дышать».

Лиза смотрит жалобно, с мольбой. Тонкие пальчики беспомощно скользят по лезвию ножа.

«Посмотри на меня, Сашенька! Тебе не будет больно».

Лицо правнучки, самой маленькой, самой любимой его девочки, под толстым слоем воды. Сашенька не хочет умирать…

«Это не они! Слышишь ты меня?! — Голос злой, настойчивый, прогоняет наваждение, сдергивает с истлевших костей пелену морока.

Это не они! Всем весом он наваливается на рукоять.

— Не смейте! Я вас уничтожу! — В голосе Чуда, всегда уверенном, всегда самодовольном — паника. Это хорошо, это значит, они на правильном пути.