Час Пик

Он всегда тяжело дается. Главное в таких материалах — дойти до половины, до «экватора», а потом — само собой покатит. Это как дизельная машина, как его «бээмвуха»: главное разогнать, а дальше несется, как танк Т–90 на Гудермес…

Ну, теперь о том, каким он парнем был, самое главное: читатель–идиот заглатывает эту наживку, как таблетку цитромона:

…он был остроумен, обаятелен и на удивление скромен: именно таким запомнили его и миллионы телезрителей, и коллеги. И теперь, когда мы поверили в его смерть…

Ну–ка, ну–ка, что там Коллега говорила?

Гений?

Ну, это уже чересчур. Героизация может стать утрированной, и тогда не статья получится, а пасквиль. Но слово подходящее. Ага: «добрый гений Останкино». Сгодится.

…никто никогда не знал и не узнает, как много он работал, как много делал. Для нас с вами. Ведь мы, россияне, зацикленные, закомплексованные, злые, ненавидящие друг друга и самих себя, становились добрей, свободней, раскованней… Его «Поле Чудес»…

Что–то друг не звонит — наверное, все–таки умудохали в этой Чечне больше пяти тысяч. Надо бы официальные цифры проверить — да некогда вот…

…кто, кто, у кого могла подняться рука на этого незаурядного человека, на такого человека? — этот вопорс задают сегодня не только…

Так всегда: когда проклинаешь этот маленький агрессивный аппарат, он дребезжит, как безумный, когда ждешь звонка — ничего нет.

Нет, наверное, боится, что проспорит: кажется, последняя официальная цифра была две тысячи…

Или нет?

…это позор, позор всего нашего общества. Агрессивность, которая…

Все–таки, если разобраться — телефон не так страшен. Ведь по телефону могут случиться и хорошие новости. Нечасто, правда… И все–таки: сколько в Чечне уже положили?..

…там, в подъезде на Новокузнецкой убили не Влада. Там убили всех нас: тебя, меня, всех, кто…

Может быть — самому позвонить? А–а–а, потом, когда для стейтсов халтура будет готова. Корм для гуппи — и кто его тут будет покупать по пятнадцать баксов за банку?..

…убийство произошло через неделю после того, как было официально заявлено о сокращении коммерческой рекламы, вплоть до её полного исчезновения с экранов и создания «общественного телевидения»… Как–то раз в беседе с коллегами Влад оборонил: безнравственно рекламировать корм для собак в стране, где многодетная мать получает пособие, на которое не проживешь и трех дней. Агрессивная телереклама, которая «промывает мозги» российскому телезрителю, способна…

Так, «козла» сделали. Прилагательные–то какие: агрессивная, безнравственная…

Что–то быстро идет материальчик. Не зря, значит, пол–Москвы исколесил, фактуры поднабрал, зарядился… Может быть, за сегодняшний вечер и рекламный текст про аквариумный корм успеется…

…прости нас, Влад. Ты ушел, но…

— Дзи–и–и–инь!..

Сейчас, сейчас — последний абзац.

Все, точка, записал на винчестер и — гуляй, Вася, жри опилки. То есть — «Абсолют–цитрон».

— Дзи–и–и–инь!..

Подошел к аппарату, скосил глаза на табло определителя: точно, приятель из редакции.

— Алло, — Обозреватель попытался придать своим интонациям как можно больше деланного безразличия, — это ты?

— Да.

— Сколько?

— Чего «сколько»?

— Ну, положили наши славные генералы, слуги царю, отцы солдатам, наследники Суворова и Кутузова?

— Тыщи три будет. Я вот что хотел предложить: давай я к тебе подъеду сейчас, у меня литр «Абсолюта».

— Аванс?

— Считай, что да. Ты свободен?

— Как раз минуту назад материальчик добил, приезжай. Ты откуда?

— С Тверской. Через десять минут буду. Я на такси…

— Ну, жду…

Положил трубку, прошел в зал, включил телевизор и от нечего делать вставил в прямоугольник рта видака кассету — из тех, из принесенных.

«Тема».

Хорошая идея: телевизионное шоу плюс школьный урок; с поднятием руки, с ответами с места…

Впрочем, идея не нова…

Обозреватель со вздохом посмотрел на экран.

Листьев — в своем клетчатом костюмчике, с микрофоном, улыбается в камеру: