Час пик для новобрачных

Мы немного посетовали на несправедливость судьбы и перешли к делу. Володя подробнейшим образом проинструктировал меня, что я должна говорить, а о чем молчать. Я, со своей стороны, посоветовала ему помалкивать о портрете, а также о художнике, что его написал. Если портрет изрезали в клочья, как бы такая мысль не пришла кому-то и в отношении художника. Володя побледнел, но, к его чести, следует заметить, вел себя очень решительно. Обо всем договорившись, мы поехали в центр города, где прямо напротив сквера, заросшего сиренью, стоял дом с колоннами, сооружение весьма внушительного вида. Я всегда испытывала почтение к правоохранительным органам и незамедлительно начала волноваться.

Вскоре выяснилось, что для волнений особых оснований у меня не было. Встретили нас милостиво, если не сказать ласково. Я в роли жертвы бессердечного преступника всплакнула и поведала, как, где и при каких обстоятельствах познакомилась с Глебом. Следователь сочувственно кивал. Еще бы, молодая вдова, а тут красавец с ласковыми речами, плюс море, солнце и безделье. Голова у вдовы закружилась, и она выскочила замуж, позабыв поинтересоваться биографией возлюбленного. Я добросовестно пересказала все истории, которыми меня потчевал Глеб, не очень рассчитывая, что они принесут пользу. Затем поведала о поездке в Москву с целью прояснить ситуацию с квартирой, но таковой не оказалось, по московскому адресу, указанному Глебом, проживали совсем другие люди. О Бычкове я промолчала. Испугавшись, я решила поискать родственников мужа и с этой целью поехала в Ярославскую область, вот там-то и выяснилось, что мой муж не мог быть Шабалиным Глебом Сергеевичем, раз тот благополучно скончался год назад. Эта новость повергла меня в шок, и в нем я пребываю по сей день.

Не знаю, как отнесся к моему рассказу страж закона, внешне он выглядел весьма сочувствующим. Меня попросили при появлении каких-либо знакомых Глеба немедленно сообщать в соответствующие органы и вежливо известили о том, что хотели бы осмотреть мою квартиру на предмет возможных документов, способных пролить свет на то, кем в действительности был мой муж. Я согласилась, очень сомневаясь, что гражданам повезет. Так впоследствии и оказалось.

О Деревягине не было сказано ни слова, так что выходило, с этим покойным меня в отличие от шустрого Дениса здесь никто не связывал. Далее взял слово Володя и проникновенно говорил минут десять, перечислил неприятности, которые преследовали меня последние дни, записки с угрозами и особенно разбитое зеркало. Хозяин кабинета выслушал нас, поинтересовался, где та самая записка. Услышав, что я ее выбросила, покивал, но особо не проникся, должно быть, приписав все глупым вдовьим страхам. Расстались мы вполне довольные друг другом.

— Чего следует ждать от жизни? — спросила я Володю уже в машине. Он пожал плечами.

— Не думаю, что они будут носом землю рыть. Конечно, обыск это неприятно, но меня больше беспокоят люди, которые тебе угрожают. Я бы на твоем месте подумал об охране. Знаешь что, переезжай к нам.

— Спасибо, — поблагодарила я и поторопилась проститься с ним.

На следующий день у меня появились люди и занялись осмотром вещей Глеба. Надо сказать, вели они себя исключительно вежливо и вроде бы даже стыдились. Особого энтузиазма не проявляли и, разумеется, ничего не нашли, что неудивительно, раз я тоже ничего не нашла, причем занимаясь этим с большей тщательностью и времени потратив, соответственно, тоже больше.

Извинившись, они покинули квартиру, а я отправилась пить кофе. Мне бы радоваться, что для меня все так благополучно закончилось, поскорее забыть Глеба и жить в свое удовольствие, но я упорно возвращалась к мысли о нем. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, кем он был на самом деле. Ведь было же у него имя, данное ему при рождении, были мать, отец, и сам он был маленьким мальчиком, гонял по двору на велосипеде, ходил в школу, играл в футбол, а, может, напротив, сторонился сверстников, садился где-нибудь в укромном уголке и мечтал, как он станет отважным пиратом, лихим разбойником… А может, все было иначе, и не о приключениях он мечтал, а о том, чтобы раз в жизни поесть досыта или купить себе все тот же велосипед9 Или вообще все получилось случайно — он женился на богатой женщине, и эта жизнь вовсе не показалась вечным праздником, а стала затяжным кошмаром, когда начинаешь ощущать себя вещью, купленной по сходной цене, и, кажется мало просто послать к черту все, чтобы вернуть самоуважение. И вот тогда приходит мысль избавиться от дражайшей половины, тем самым убив двух зайцев: обрести свободу и получить деньги, потому что свободы без денег не бывает.

Сначала эта мысль копошится где-то на границах сознания, потом становится все заманчивее, все настойчивее, пока полностью тебя не захватывает, да так, что ни о чем другом ты уже думать не можешь. И в один прекрасный день ты понимаешь: это придется сделать.