Час расплаты

Сергей выскочил на дорогу, тут же осознав, что сделал смертельную ошибку. Здесь его мигом настигнут, превратив в кровавую кучу человеческих останков. Тогда парень резко бросился в сторону, падая, перекатываясь. И спустя всего какой-то миг мимо пронесся автобус, только чудом не задев.

- Тля, - только и смог выдавить он из себя.

Тут же поднявшись на ноги, Сергей принялся углубляться в лес, отлично осознавая, что здесь железному монстру до него никогда не добраться. Да, автобус не проедет, в отличие от человека, который спокойно пройдёт. И если вздумается психу покинуть Икарус и броситься в погоню, то у городского мальчика шансов совсем не много.

Сергей продолжал бежать вперёд, всё дальше и дальше. Он не обращал внимания на падение, грязь на руках. Перед глазами стояли два гроба, в которых лежал водитель и классный руководитель. А ещё Слава, которого переезжает автобус, ломая кости, сминая плоть.

Прошло не больше пары минут, как шум мотора окончательно затерялся среди деревьев. Было слышно лишь собственное дыхание, которое вырывалось с хрипом, повисая лёгким облаком пара.

Сергей всё ещё двигался вперёд, но уже не бежал. Сил на это не хватало. Он будто заяц, то и дело останавливался, настороженно поводя головой, прислушиваясь, а потом вновь начинал свой путь. Кроссовки утопали в грязи, а одежда промокла, покрывшись коричневатой коркой. Парень ничем не отличался от бездомного. Но главное, конечно же, он всё ещё живой. Возможно удача повернётся к нему лицом, и ему удастся, если не отыскать брата, то выйти к дороге, где можно попросить помощь.

7.

Он испытывал странные чувства. С одной стороны в нём бурлило возбуждение от того, что эти ребятишки попали к нему в руки, а с другой... Ну, наверное, лютой злобой, именно так можно назвать второе чувство, которое заставляло крепче сжимать кулаки, и действовать, действовать, действовать. Он не должен оставить ни кого из них в живых. Им предстояло умереть. Кому-то быстро, а иным же медленно и мучительно.

Ему вспомнилось время из далёкого прошлого, когда он сам был ещё ребёнком. И как над ним издевались одноклассники, называя его квазимодо.

- Квазимодо урод! - выкрикивали они со всех сторон, тыкая пальцем и брезгливо отворачиваясь.

Эти два слова он запомнил на всю жизнь. И лёжа в постели, он часто их повторял. Ах, как жаль, что нельзя отомстить тем ребятам, которые над ним издевались. Теперь они давно уже выросли, обзаведясь семьями и работой. Но ничего, на смену им пришли эти детишки, а точнее подростки, которые заплатят ему за все унижения. Они даже ещё хуже, чем одноклассники из прошлого. Было видно по их виду, какие они распущенные, беспардонные, наглые. Окажись в их классе какой-нибудь квазимодо, то обязательно этого беднягу заклевали, превратив в мишень для насмешек.

Родился он довольно давно, почти тридцать лет назад в одном городке, который называется Витязь. Да и как городок. Уж скорее городище. В нём жило больше миллиона человек, которые ежедневно поднимались рано утром, чтобы на своих автомобилях, или метро, успеть достичь своих рабочих мест.

В детстве он не осознавал того, что не похож на других детей. Когда же пошёл в детский сад, то именно в нём получил первый удар. Дети его сторонились, а порою и обзывали, называя нехорошими словами. Да и сами воспитатели не особо хорошо относились к ребёнку, у которого голова была слишком маленькая, по отношению к туловищу. Ну да, им было известно, откуда взялась такая аномалия. Инцест, чёрт его побери. Гребаное кровосмешение. Родные брат и сестра, которые жили вместе и у которых появился сын.

Они жили в однокомнатной квартире на втором этаже, где не имелось свободного пространства. Соседи косились на родителей, а также на их ребёнка с неодобрением, а по ночам, лёжа на своём скрипучем диванчике, он слушал пыхтящие и завывающие звуки, которые принадлежали отцу и матери.

- Уф, давай засади мне глубже, - стонала мать, выделяясь в темноте своей белой кожей.

За этим слышался шлёпающий звук, такой смешной, а следом всё тоже пыхтение.

Он лежал молча, слушая, пытаясь понять, чем это таким занимаются его родители.

Из садика пришлось уйти, когда, однажды не выдержав, он треснул одного мальчика, который обидно обзывался. Нет, совсем не кулаком, а качелей. Его одногруппник находился за спиной и, видя это, сын своих родителей треснул его со всей дури, да так, что ребёнок отлетел на несколько метров, врезавшись в забор, а потом сполз по нему на асфальт, заливаемый тёмной кровью. Потом поговаривали, что тот мальчик вроде бы больше никогда не пришёл в сознание, оставшись в коме. Что с ним было дальше, увы, неизвестно.

После началась школа, которая казалась сущим адом. В ней было всё серьезнее, чем в детском саду. Дети уже издевались более изощрённо, с наслаждением.

- Квазимодо урод! - слышалось отовсюду.