Час расплаты

Он вырвал руки и бегом ринулся через дорогу. Уже Толя перебежал её, когда услышал позади громкий стук, стоны и пронзительные крики. Большая машина на бешеной скорости врезалась в колонну пешеходов, переходящих проезжую часть в том и другом направлении. Толя остался сиротой, его вывезли в другой город и поместили в детский дом. Через много лет Толя узнает, что водитель машины, убившей его родителей, умер за рулём от инфаркта. Он мёртвым телом заклинил рулевое колесо, и ногой вдавил до упора педаль газа. Машина неслась со скоростью около двухсот километров в час.

В больших взрослых и детских коллективах, где десятки и сотни человек вынуждены жить под одной крышей, быть постоянно у всех на виду, где ограничено пространство передвижения, где отсутствует возможность уединения, вырабатываются свои нормы и правила поведения. Здесь человек, чтобы выжить, закрывается бронёй невозмутимости и показного безразличия. Здесь новичка всегда испытывают на прочность, на твёрдость характера. Всем интересно, чего можно ожидать от него. Это не праздный интерес, это жестокая необходимость. Он может оказаться той спичкой, от которой вспыхнет пожар и сожжёт, хоть как-то устоявшийся быт и уклад жизни всех, кто вынужден здесь проживать. Толя помнит наставления отца: – Сынок, никогда ничего не бойся. Не давай в обиду себя, близких и друзей. Не получается миром, не жалей кулаков. Храбрость и независимость – твои верные друзья и помощники, их уважают всегда и везде.

Толя успешно влился в детский коллектив. Драться приходилось, не один раз его лицо цвело синяками, не один раз из разбитого носа текла кровь. Место своё в иерархической лестнице завоёвано, потекли скучные, серые будни. Через год Толя пошёл в первый класс. Детдомовцы учились в обычной городской школе, там они выделялись и одеждой и манерами поведения от детей, живущих с родителями. В этом была определённая сложность учёбы детдомовских ребятишек. Им трудно общаться с семейными детьми, которые их принимали за второй сорт. Случались конфликты, драки.

Однажды Толя опоздал на урок и быстро бежал по пустому коридору. Около дверей своего класса налетел на вихрастого, конопатого мальчишку.

– Ты чё толкаешься?

– Ты чё на дороге стоишь?

– Я жду не тебя, будешь толкаться, отлуплю.

– Попробуй, чё не лупишь?

– Захочу, отлуплю.

– Посмотрю, как ты захочешь.

Они начали приближаться один к другому, толкать соперника, затем схватили друг друга за одежду, катались по полу, изворачивались, и махали кулаками.

– А ну, паршивцы, вставайте!

Кто- то схватил их за ворот, резко дёрнул и поставил на ноги.

– Портнов, почему на урок опоздал? А ты, Сазонов, только появился в школе и уже дерёшься. Я тебе сказала ждать меня у двери.

Мальчишки громко сопели, молчали и, набычившись, смотрели прямо перед собой. Завуч открыла дверь класса и втолкнула нахохлившихся, как воробьи перед дождём, мальчишек.

– Надежда Степановна, прервитесь на минутку, я привела нового ученика. Портнов, иди, садись на своё место. Ребята, это Миша Сазонов, он будет с вами учиться, прошу любить и жаловать. Надежда Степановна, посадите драчунов за одну парту.

Оставшуюся часть урока Миша и Толя толкали друг друга коленями и локтями. Однако, вскоре они подружились, поклялись в вечной дружбе. Они порезали себе ладони, и соединились пятнами выступившей крови. О такой клятве они читали в какой-то книге.

У Миши родители тоже погибли и он жил с тётей, у неё своих детей никогда не было, и она всю свою неиспользованную любовь вылила на племянника, хотя была и строга с ним. Толя постоянно, все дни после школы проводил у них. Директор детского дома разрешила такие отлучки, только строго наказала, чтобы ночевать обязательно приходил. Тётушка строго следила, чтобы ребята готовили уроки, она опекала их одинаково, не разделяя на своего и чужого. Толя чувствовал здесь себя своим, родным, словно у него опять появилась, когда то потерянная, семья. Он часто вспоминал родителей, тот день, когда они погибли, вспоминал машину, мчавшуюся с бешеной скоростью. Он тосковал по ним, часто видел их во сне.

Прошло много времени, ребята окончили школу, получили аттестаты, и тётушка проводила их в армию, где дружба не раз выручала их в сложных ситуациях. Как то один из старослужащих, которые называют себя стариками, приказным тоном обратился к Анатолию: – Слышь, салага, подрай мне сапоги.

– Я бы с удовольствием помог тебе собраться в увольнение. Вот только просить надо вежливо.

– Ты что молодой, салажонок, ерепениться вздумал? Я тебе быстро рога обломаю.

Он бросил всё и стал надвигаться на Анатолия. Они сошлись грудь в грудь. К «старику» подбежали ещё двое. Михаил снял ремень, намотал его на руку и встал рядом с Толей, плечо к плечу.

– Утихомирьтесь, мужики. Ну, побьёте вы нас, я пряжкой всё равно чью-то башку снесу, кому от драки польза будет? Поедем в горячие точки, кто-то спину всегда прикрывать должен. На фронте тоже драться будем, на радость врагам, ослабляя наши силы? Или плечо к плечу, и защищать друг друга?