Час совы

Несколько раз мне пришлось работать в паре со Стефаном и Матвеем. И я, положа руку на сердце, не могу утверждать, что они хоть в чем-то уступали мне или Андрею. После одной из операций я прямо сказал об этом Матвею и спросил его:

— Почему бы вам со Стефаном не переаттестоваться на экстракласс?

Матвей засмеялся и похлопал меня по плечу.

— А зачем? Чтобы отбивать у вас с Андреем хлеб или пригасить малость ореол вашей славы? Ха! Шучу, конечно. Нет, Андрюха, куда нам до вас! Ты видел нас со Стефаном в рядовых операциях. Тут мы, действительно, как старые кони, борозды не портим. Но ведь и глубоко пахать уже не можем. А я посмотрел на досуге вашу с Андреем работу. Да, кое-что мы смогли бы проделать не хуже вас. А вот в экстрординарных ситуациях, за Стефана говорить не стану, но я бы так, как вы, не сработал. Потому-то ваш класс и называется экстра. Так что, не агитируй, не надо. Вот, Генрих с Мишей, это вам будет подходящая компания.

ЧВП особой активности поначалу не проявлял. Видимо, они перегруппировывались и «зализывали раны» после серии поражений, венцом которой стала ликвидация нами суперлазера. Но нас они в поле зрения держали цепко, и прав был Магистр, когда сказал, что осторожность надо удвоить. Я об этом, конечно, помнил, но иногда позволял себе расслабиться, за что не один раз расплачивался.

Мы с Микеле летели на устаревшем бомбардировщике «Мицубиси» в составе японской эскадры, совершавшей налёт на аэродром на острове Гуам. Я был первым пилотом, а Микеле штурманом. Кроме нас в самолёте было ещё четыре члена экипажа, но это были уже настоящие японцы.

Эскадра имела задание: разбомбить аэродром. У нас с Микеле задача стояла поконкретнее: уничтожить малоприметный ангар №4 в пятистах метрах от лётного поля. Именно на этот ангар я и должен был вывести свой «Мицубиси», а Микеле уложить в него все четыре бомбы по двести пятьдесят кило каждая. Три дня назад в этот ангар поместили привезённых из Штатов «Малыша» и «Толстяка» — две первые американские атомные бомбы, которые вскоре должны будут обрушиться на Хиросиму и Нагасаки.

Когда операция была спланирована, и роли распределены, Магистр пошутил:

— У тебя, Андрэ, сложилось своеобразное амплуа: предотвращение атомных бомбардировок. На этот раз, надеюсь, ты над Тихим океаном не встретишь сам себя или Злобина?

На подходе к острову нас встретили две эскадрильи «Мустангов». Хотя их и было в три раза меньше, положение японской эскадры сразу стало опасным. Скоростные, хорошо вооруженные, маневренные машины легко могли разделаться с ещё большим количеством такого старья как наши «Мицубиси». Но командир эскадры не изменил курса. Американцам хорошо были знакомы азиатский фанатизм и наплевательское отношение к смерти японских лётчиков. Поэтому они двумя массированными атаками зажгли четыре бомбардировщика и заставили эскадру поломать строй. Разрозненные группки легче бить.

Всё нормально, всё так и должно быть. Всё, кроме одного. Один из «Мустангов» отделился от своей группы и пошел в нашу сторону. Вот это — необычно. Как правило, истребители атакуют или головную группу, выбивая командиров, или задних. Атаковать машину, идущую в середине строя, опасно. По тебе будут работать стрелки с разных сторон. Хотя, что мощному «Мустангу» наши слабенькие пулемётики!

«Мустанг» подошел совсем близко, и я с недоумением увидел, что он строит заход именно на меня. Вот это уже ни в какие рамки не лезло. Если атаковать машину из середины строя, то бить, по крайней мере, командира звена. Если я показался ему лёгкой добычей, то он ошибся. Не на того напал! У меня в руках, конечно, не «Як», а развалюха «Мицубиси», но, тем не менее… Настоящий истребитель и на «Мицубиси» — истребитель! Я подпустил «Мустанга» поближе и в тот момент, когда он уже был готов открыть огонь, пропал у него из прицела. Просто я увеличил скорость и скользнул на крыло влево. Так от меня уходили немецкие пилоты, когда я атаковал их в лоб. «Мустанг» проскочил надо мной и, сразу попав под интенсивный обстрел, вынужден был отвалить. Вот так-то, парень из Оклахомы!

А строй эскадры уже рассыпался на отдельные звенья и машины. Загорелись ещё четыре самолёта. У американцев потерь нет. Но японцы с азиатским упорством пёрли к острову, невзирая на потери. Нет, самураи, это вам не Перл-Харбор!

А у меня свой, заранее обдуманный манёвр. Я набрал высоту, отвернул влево и пошел вдоль берега. У американцев могло сложиться впечатление, что я отказался от атаки на остров. Но это далеко не так. Просто из этого положения мне было удобней всего в пикировании атаковать ангар №4. Я должен был выйти точнёхонько на него и преподнести его Микеле с высоты триста метров, как на ладони. Микеле не промахнётся. Сейчас мы были в стороне от основного боя, и никто не мог мне помешать через два километра развернуться вправо и спикировать точно на ангар с ядерными бомбами. Так, ещё немного… Вдруг по переговорному устройству я услышал хвостового стрелка:

— Командир! Нас атакуют!