Час совы

Она снова замолкает, а я договариваю то, что она не сказала:

— Значит; либо мы находимся где-то на задворках пространства-времени, либо эта Фаза для внешнего наблюдения заблокирована. Хотя, заблокировать какой-то объект, это — одно, а целую Фазу… Такое даже Старому Волку вряд ли под силу.

— Есть ещё и третий вариант. Фаза находится в недоступном для нас секторе пространства-времени.

— А что? Есть и такой сектор?

— К сожалению, есть. Но я буду крайне удивлена, если Старый Волк знает, какие именно Фазы недоступны для нашего наблюдения. Почему? Да потому, что даже ты об этом, оказывается, не знаешь. Ну, и совсем уж мала вероятность того, что его секретная база оказалась именно в такой Фазе.

Я молча смотрю на свою подругу. Она отрешенным взглядом смотрит куда-то за окно: не то на зимний лес, не то на ночное небо. Я уже понял, к какому выводу она хочет привести меня, и сам пришел к нему уже давно. В принципе, давно нам пора расставить все знаки препинания, в том числе и точки.

— Получается так, Ленок: наши найти нас и оказать нам помощь или пока не в состоянии, или уже не могут. Остаётся альтернатива: спокойно жить здесь и дожидаться помощи, попутно основывая здесь цивилизацию; или оставить всякую надежду на помощь извне и рассчитывать исключительно на свои силы. Есть, правда, одна надежда: маяк, который Наташа унесла с собой в обитаемую Фазу. Но легче найти иголку в стоге сена или одну, конкретную, рыбёшку в океане, чем засечь сигналы этого маяка в бесконечном множестве Фаз.

— Ты забываешь ещё об одном варианте, — напоминает Лена.

— Не забываю, а намеренно не говорю. Со Старым Волком я буду работать только как с равноправным партнёром.

— Хорошо. А если он создаст такие условия?

— Нет, Лена. Как бы он ни старался, на какие бы условия он ни пошел, в данном случае, этот момент будет всё время незримо присутствовать и неизбежно наложит свой отпечаток на наши отношения, да и на всю работу в целом.

— Ты прав. Больше этот вопрос поднимать не будем.

— Нам остаётся сосредоточить все усилия на двух направлениях. Первое: прорыв блокировки, поставленной Старым Волком, и установление связи с Фазой Стоуна. Второе: исследование участка имени Мога и поиски возможностей воспользоваться этим переходом. Хотя, скажу откровенно, не очень-то у меня к этому душа лежит.

— Почему?

— Одно Время знает, Леночка, куда нас этот переход может завести. Вот мы с тобой сейчас отказались от сотрудничества со Старым Волком. А ведь может получиться, что, пройдя этим переходом, мы окажемся одни против всех сил, которые стоят за этим Могом.

— Ну, мы, положим, не одни, нас двое. А двое, это уже боевая единица. Вспомни, как мы разделались с отрядом наёмников.

— Что наёмники! Мы ничего не знаем ни о самом Моге, ни о силах, что стоят за ним. Ничего не знаем ни о Пространстве, ни о Времени, в которых они обитают.

— Андрей, ты же военный человек! Ты что, и в бою был такой расчетливый?

— Представь себе. Потому и выжил. Нерасчетливые, которые считали: главное завязать бой, а там всё будет ясно; погибали в первом же, самое позднее, во втором бою. А мы с тобой, как я понял, погибать не собираемся.

— Но там на вас работала разведка, наземные посты наблюдения. Ты видел врага издалека, почти наверняка знал, как он отреагирует на те или иные твои действия. И враг-то был такой же человек как и ты, оснащенный примерно таким же оружием и такой же техникой. А здесь налицо сплошная неопределённость.

— Тем более нет резона бросаться в неё, очертя голову. Весь мой жизненный и боевой опыт восстаёт против того, чтобы соваться в воду, не зная броду.

Лена смотрит на меня, прищурившись, и с улыбкой говорит:

— Что-то это на тебя не похоже, Андрюша. Помнится, когда перед твоим полётом на сверхскоростной машине, тебя предостерегали, что возможно вмешательство ЧВП, ты ответил совсем по-другому. Ты мол знаешь, что вмешательство возможно, а, значит, готов к этому.

— Опять неудачное сравнение. Там я должен был действовать в обычных условиях, с точки зрения пространственно-временных и физических законов, на обычной машине. И если бы произошло что-то, не укладывающееся в рамки этих понятий, я бы знал наверняка: сие дело рук ЧВП. А сейчас…

Я только машу рукой и наливаю рюмку бренди. Лена подставляет свою. Мы поднимаем рюмки, киваем друг другу, медленно выпиваем и, не спеша, закусываем. Разлив по чашкам крепкий, горячий чай и отрезав по куску торта, Лена спрашивает:

— А что ты ждёшь сейчас?

— Если бы знать, что? Во всяком случае, ничего хорошего я не жду. Я бы ни на секунду не задумывался, если бы знал, что там нас будет ждать могущественный противник, но мы будем действовать с ним на равных; в одинаково привычных для него и для нас условиях. Но вот в этом у меня как раз и нет никакой уверенности.

— И какие же кошмары встают перед твоим воображением?