Час цветения папоротников

Из всех городов Украины Киев, единственный, не считая Одессы, имел свое лицо. Майдан Незалежности — лицо Украины, это лицо холуя, прогнувшегося перед фаллосом Запада и головка этого фаллоса, статуй на столбе с бабьей харей экс-президента Кучмы, символ ублюдочного украинского капитализма. А вокруг толпы нищих попрошаек. Повсюду, на перекрестках, в подземных переходах, в метро: голодные беспризорные дети, сидят на асфальте или стоят на коленях оборванные женщины с младенцами на руках, старики, инвалиды хватают за руки, едят глазами, просят, умоляют, требуют подаяния. Откуда это невиданное нашествие нищих? Известно, откуда: съезжаются в столицу побираться со всей Украины. Куда им еще податься?

Хватит, нагулялся! С горечью подумал Сергей, прервал свой вояж и направился обратно, в сторону метро «Крещатик». Перед ним вырастал до небес помпезный фасад Центрального почтамта, украшенный тринадцатью гранитными витринами и тринадцатью лепными капителями: тринадцать по тринадцать. Одно из самых распространенных суеверий, это число тринадцать - «чертова дюжина». Столько было слухов и публикаций о нечистой силе, поселившейся здесь. Зачем было так строить, если число тринадцать приносит несчастье? Ведь всем давно известно, что если подкрасться к спящему человеку и изо всей силы гаркнуть ему на ухо: «Тринадцать!» Он тут же подскочит и начнет очумело озираться. Этот факт неопровержимо доказывает магическую природу числа тринадцать. Развлекал себя праздными мыслями Сергей, не предполагая, с чем шутит.

Здесь, возле почтамта, Сергей неожиданно повстречался со своей бывшей женой. Ирина первой его увидела и подошла.

— Ну, как ты? — спросила она, с настороженным вниманием осматривая Сергея.

Дешевая синтетическая куртка висела на его сутуловатой фигуре, как сломанные крылья черной птицы. Сколько она его помнила, он ходит в этой самой куртке. Неважно ты выглядишь, красавчик, не без удовольствия отметила Ирина. Настроение у нее заметно улучшилось. С ней всегда так бывало, когда она сравнивала себя с теми, кому хуже, чем ей, со всякими убогими и паршивыми.

— Прекрасно, — широко улыбнулся Сергей.

— А ты изменился. Что-то новое у тебя завелось, во взгляде, что ли? Глаза блестят по-другому. Ты кого-то встретил? А может, уже и влюбился? — спрашивала и одновременно утверждала Ирина, пристально наблюдая, какое впечатление производят ее вопросы.

Известное дело, радостный человек всем людям враг.

— Нет, пока… Но, весь в поиске, — снова улыбнулся он. — А ты как поживаешь? — заглянув в ее черные с дичинкой глаза, поинтересовался Сергей.

— Лучше всех. Иду на свидание со своей подругой. Сто минут секса под шампанское и музон… — пикантно повела глазами Ирина, с издёвкой наблюдая за Сергеем.

Она всегда была до жестокости откровенна, говоря вслух то, о чем другие предпочитают молчать. Сергей знал о лесбийских наклонностях Ирины. Вернее, узнал о них перед разводом, когда она перестала их скрывать, и ее безжалостность стала открытой. Он отнесся к этому равнодушно, считая, что мужские и женские гормоны у Ирины безнадежно перепутались. И не у нее одной. В результате эмансипации женственность теперь перешла к мужчинам. И стало все наоборот, появились женщины, желающие играть доминирующую роль мужчин и мужчины, тяготеющие к тому, чтобы их нянчили. И когда женщина от скуки предлагает мужчине: «Давай, сегодня я буду сверху», - он, к ее удивлению, ложится на живот…

— А ты все та же, хорошеешь день ото дня! — залюбовавшись распутно чувственной красотой Ирины, невольно вырвалось у Сергея.

— Это завуалированный намек? Что, сильно постарела?! — с быстротой лязгнувшего затвора отреагировала Ирина, нацелив на Сергея пытливый и острый взгляд.

«Вот те на! — подумал Сергей. - Она в своем репертуаре».

— Не ищи подвоха в каждом комплименте, — с грустью покачав головой, проговорил он вслух.

Немного поколебавшись, Ирина поверила, что в его словах нет скрытой шпильки, и ее попытка не улыбнуться провалилась.

— Так из-за кого у тебя так блестят глаза? Ты мне скажешь, или нет? Или тебя нельзя понять? — вернувшись к заинтересовавшему ее вопросу, выпытывала Ирина, разглядывая его холодным взглядом прозектора.

Сергею знаком был этот взгляд. Откуда? Из прошлой жизни.

— Не из-за кого, а из-за чего, — мягко поправил ее Сергей. — Недавно один старик перед смертью отдал мне зашифрованную записку. Случайно выяснилось, что это карта и на ней нарисовано, где после революции отец этого старика закопал золото. Его отец был известный киевский ювелир и золота там больше тридцати килограммов. Осталось только пойти и его выкопать.

— Так просто, «пойти и выкопать»?.. — презрительно скривив губы, переспросила Ирина, пожирая его расширенными глазами. Ее всегда раздражало в Сергее его невозмутимое спокойствие.

— Да, — улыбаясь, кивнул Сергей. — Вначале были проблемы с расшифровкой, теперь они решены. Осталось только пойти и выкопать золото, — весело объяснил он.