Час цветения папоротников

Ирина надеялась, что отделается выговором либо будет лишена годовой премии, о которой, перед наступающим Новым годом много было говорено в их отделе, поэтому молча, слушала все несимпатичные слова в свой адрес, наподобие: «безответственная халатность» и «халатная безответственность». Рассчитывая на то, что все обойдется, она даже изменила себе, приняв «позу послушания». С напускным смирением опустив глаза долу, она стояла, театрально прижав ладони к груди, готовая слушать и повиноваться. При этом она незаметно щекотала себе сосок и мастурбировала, сжимая и разжимая мышцы влагалища, попутно размышляя над словами Ив Энслер из ее интервью в «Бурде», что где-то в глубине у ее вагины имеются мозги… Не меняя положения ног, она незаметно выгибала стан, слегка покачиваясь от возбуждения, не находящего выхода.

Для той ходячей панихиды у нее в запасе была и домашняя заготовка про «человеческий фактор» и что «больше никогда, ни при каких обстоятельствах не повторится…» Но когда эта геморроидальная банковская шишка прочирикала ей, что она уволена, глаза Ирины сверкнули. Громадные, иссиня-белые белки подчеркивали их угольную черноту, придавая ее взгляду гипнотические особенности. Оказаться на пути у человека с таким взглядом небезопасно, это все равно, что стать на траектории летящего болида.

На Ирину иногда находили вспышки бешеной ярости, после которых у нее долго продолжалась дисфория[5]. Выдрыгайло об этом не знал. Однако, взглянув на Ирину, по коже у него под похоронным костюмом забегали мурашки. Он с содроганием подумал, что сейчас она разорвет его на куски, даже пуговиц не останется! Не сводя с Выдрыгайло горящих зловещим полымем глаз, Ирина медлительно приближалась к столу. Она держала его взглядом, как удав кролика.

Иван Иванович поднялся перед ней во весь свой исполинский рост, лихорадочно соображая, как бы вызвать охрану, и тут же кулем свалился в свое поместительное кресло, прикрыв голову руками, когда Ирина схватила со стола персональный факсимильный аппарат. С маху разбив факс об угол стола, она швырнула его перепутанную проводами требуху в голову полотном побелевшего Выдрыгайло. При этом Ирина негромко, но доступно высказала этому двуногом жуку все, что она думает о нем, об их банке и всей банковской сволоте.

* * *

Потеряв работу, Ирина не расстроилась.

Она лишь рассмеялась над тем, что случилось. Ирина никогда не оглядывалась назад и никогда ни в чем не раскаивалась. Сделала крутой вольт, она, поворачиваясь лицом к худшему, что преподносила ей судьба. В ее жизни случались сокрушительные поражения. И когда приключалось очередное из них, она сама себе напоминала игрушечную машинку, которая, столкнувшись со стеной, переворачивается и едет в другую сторону. Потерпев неудачу, она концентрировалась и начинала размышлять, какую пользу для себя из этого можно извлечь.

Презирая все на свете, она во всем полагалась на удачу. Она верила в счастливый случай, пока еще неизвестный, но он создаст благоприятные условия и, воспользовавшись ими, она добьется успеха. Потерпев очередное фиаско, она хладнокровно разбиралась, почему так случилось. Анализируя ситуацию и раскладывая ее на составляющие, она находила ответ и нужное решение, и смело шла навстречу риску, считая, что риск придает вкус пресной жизни. Рискуя жизнью, сильнее чувствуешь, что живешь. Укротить ее могла одна лишь смерть.

Так было и в этот раз. Неожиданно Ирина вспомнила, что анкету о приеме на работу в банк она заполняла дома в ночь с 30 апреля на 1 мая, эту ночь называют Вальпургиевой. Одновременно с этим, ей в голову пришла мысль ограбить родной банк, подтвердив тем самым самоочевидную истину, что нет на свете таких сложных решений, которые нельзя было бы свести к простым. Ирина была неистощима на выдумку, перспективные идеи у нее возникали ежеминутно, и каждая из них открывала ей дорогу к богатству.

Ее голова была полна грандиозных планов, а тело томилось греховными желаниями. При этом она была быстра на решительные действия. Нельзя сказать, что Ирина не умела быть последовательной и логичной, но решающую роль в ее жизни играли порывы и инстинкты, симпатии и антипатии. Об опасности и возможных последствиях она не думала. Оно немного и страшновато, да выбирать-то не из чего. Ирина считала, что жить надо так, чтобы не унести с собой в могилу ни одной из своих нереализованных возможностей.

Ее план был прост, как все «гениальное», и легко осуществим. Наличные из их банка увозили раз в неделю в одно и то же время. Инкассаторский пикап заезжал в неохраняемый двор жилого дома, где на первом этаже размещался банк. Два охранника с автоматами с черного хода загружали в кузов мешки с деньгами. Вооруженный водитель находился в это время в кабине. Приблизиться к ним и разоружить, не составляло труда. В случае необходимости, одного из них, она бы пристрелила, а если понадобится, то и всех троих.