Час убийства

Только став почти взрослым, мужчина задумался о тех минутах, принадлежавших матери. Почему мать расслаблялась, лишь когда солнце заходило, возвещая о конце дня? Что это говорило о ее жизни? Почему она казалась счастливой только в те мгновения, когда мерк дневной свет?

Мать ушла из жизни, и он не успел задать ей эти вопросы. Кое-что, считал он, происходит к лучшему.

Мужчина опять вошел в номер отеля. Он заплатил за эту ночь, но собирался покинуть его в ближайшие полчаса. Скучать по отелю он не будет. Он не любил бетонных зданий и стандартных комнат с одним окном. Это мертвенные места, современные варианты склепов, и то, что американцы готовы платить за сон в этих дешевых гробах, поражало его.

Иногда его тревожило, не проникает ли фальшь таких комнат — с их претензией на уют, мебелью из древесностружечных плит и синтетическими коврами — ему в кровь и не проснется ли он однажды утром, мечтая о биг-маке.

Эта мысль испугала его; он с трудом перевел дыхание. Несвежий воздух пропах изоляцией из стеклоткани и пластиковыми фикусами. Мужчина сильно потер виски и понял, что нужно скорее уходить.

Одежду он положил в дорожную сумку. Оставалось проверить лишь одну вещь.

Обмотав руку полотенцем, взятым из ванной, сунул ее под кровать и вытащил плоский чемоданчик, совершенно обычный с виду. В таких чемоданчиках носят бумаги, портативные калькуляторы и прочие электронные приспособления. Однако здесь находилось нечто другое.

В чемоданчике лежало стреляющее дротиками разобранное ружье, собрать которое не составляло труда. Мужчина полез в карман под крышкой, вынул металлическую коробку и сосчитал лежавшие в ней дротики. На острие каждого из дюжины дротиков было нанесено пятьсот пятьдесят миллиграммов кетамина. Он обработал дротики сегодня утром.

Вернув на место коробку, мужчина достал два рулона плотной клейкой ленты и бумажный пакет с гвоздями. Кроме них в чемоданчике лежала стеклянная бутылочка с хлоралгидратом. Этим снадобьем, придающим сил, к счастью, ни разу не приходилось пользоваться. Рядом с бутылочкой находилась плотно закупоренная бутылка из-под воды, которую он извлек из холодильника мини-бара четверть часа назад. Снаружи она покрылась льдом, благодаря чему содержимое оставалось холодным — ативан не кристаллизовался.

Мужчина потрогал бутылку. Ледяная. Отлично. Он впервые применял эту систему и немного нервничал. Однако пластиковая бутылка, наверное, выполнит свое назначение. Такие продаются в магазинах «Уол-Март» по четыре доллара девяносто девять центов.

Мужчина глубоко вздохнул и попытался вспомнить, нужно ли что-нибудь еще. Времени прошло много. Да, он явно нервничал. У него происходило что-то странное с памятью: давние события представлялись ясными как день, а то, что происходило совсем недавно, становилось туманным, призрачным.

Приехав вчера, он помнил то, что было три года назад, в ярких, красочных деталях. Утром, однако, воспоминания начали тускнеть. Он опасался, что, если задержится здесь надолго, совсем утратит их. Они исчезнут в черной пустоте вместе с другими, невозвращающимися мыслями, и придется снова сидеть в нетерпении, беспомощно дожидаясь, чтобы хоть что-то всплыло на поверхность.

* * *

Крекер. Соленья. И вода. Несколько галлоновых бутылей.

Да, верно, все это в фургоне. Он сделал покупки вчера, тоже в «Уол-Марте» или в «Кей-Марте» — вот-вот, уйди эта подробность из памяти, провались в бездну, что тогда? Вчера он купил все эти штуки. Припасы. В каком-то очень большом магазине. Да не все ли равно, в каком? Заплатил наличными, так ведь? И сжег чек?

Конечно же, сжег. Хоть память и шутит с ним шутки, это не оправдывает глупости. Тут отец всегда был непреклонен. Миром правят тупые остолопы, думающие не головой, а задницей. Его сыновья должны быть не такими. «Будьте сильными, смелыми, принимайте наказание по-мужски».

Мужчина завершил осмотр. Подумал снова об огне, о жарких языках пламени, но было еще рано, и он оставил эту мысль, отправил ее в пустоту, хотя знал, что она там не останется. Дорожная сумка и чемоданчик здесь. Припасы в фургоне. Номер уже протерт водой с нашатырным спиртом. Отпечатков пальцев не осталось.

Отлично.

Осталось взять одну вещь, стоящую в углу комнаты, на этом отвратительном искусственном ковре. Маленький прямоугольный аквариум, завернутый в его собственную пожелтевшую простыню.

Мужчина накинул на плечо ремень дорожной сумки и ремень чемоданчика. Затем поднял двумя руками тяжелый стеклянный аквариум. Простыня начала съезжать. Из желтой глубины послышался зловещий перестук.

— Ш-ш, — негромко прошипел он. — Еще рано, милочка, еще рано.

Мужчина вышел широким шагом в кроваво-красные (подожженные) сумерки, в удушливую, гнетущую жару. Мозг его ожил. В памяти всплыли новые видения. Черные юбки, высокие каблуки, белокурые волосы, голубые глаза, красная блузка, связанные руки, длинные ноги, острые ногти, сверкающие белые зубы.