Час ведьмовства

– Послушайте, я ведь стараюсь, – сказал он. В конце концов, он ведь прекрасно понимал, зачем его ощупывают: после всего, что с ним произошло, врачи хотят убедиться в отсутствии нарушений функционирования головного мозга.

– Не волнуйтесь, я в отличной форме. Мне нужно выбраться отсюда, уложить вещи и как можно скорее вернуться домой…

Заказ билетов на самолет, закрытие компании… Портал, обещание и его цель, исключительно важная…

Но в чем она состояла? Почему ему было так необходимо вернуться домой? Хлынул новый поток образов: санитарки, убирающие в его палате… кто-то вытирает хромированную спинку кровати, пока он спит… Хватит! Нужно вернуться к самому главному, к цели, которая…

И тут до него наконец дошло: он никак не может вспомнить, в чем состоит эта цель! Он не помнил того, что видел, когда был мертв! Он вообще ничего не помнил оттуда: ни людей, ни мест, ни того, что ему говорили… Невероятно! Ведь все казалось предельно понятным. И там на него рассчитывали. Там ему говорили: «Майкл, ты же знаешь, что вовсе не обязан возвращаться, – ты можешь отказаться». Но он заявил, что непременно вернется и сделает… Что? Озарение обязательно придет – подобно вспышке… как сон, который был забыт и вдруг вспомнился целиком!

Майкл сел, вытащил одну из иголок, вставленных в его руку, и попросил ручку и бумагу.

– Вам следует лежать спокойно, – ответила сиделка.

– Успеется. Прежде мне нужно кое-что записать. Однако записывать было нечего! Он помнил, как стоял на скале, думая о давно прошедшем лете во Флориде, о теплом море… И вдруг… он лежит на носилках, мокрый, окоченевший, и боль во всем теле.

Все исчезло.

Майкл закрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на странное тепло в ладонях и на усилия сиделки вновь уложить его на подушку. Кто-то просил Джимми покинуть палату… Тот не хотел уходить… Почему он видит все эти странные и ненужные картины: снова мелькают лица санитарок, лицо мужа этой сиделки, имена. Зачем ему их имена?

– Перестаньте вбивать мне в голову разную чушь, – потребовал Майкл.

Важно было лишь то, что произошло там, над океаном!

Неожиданно у него в руках оказалась ручка.

– Если вы будете вести себя очень тихо…

Едва он коснулся ручки, опять всплыл образ: сиделка достает эту ручку из ящика стола на посту дежурного в коридоре. Майкл коснулся бумаги: какой-то мужчина кладет блокнот в металлический шкафчик.

А тумбочка у кровати? Появилось лицо женщины, которая недавно вытирала ее тряпкой; на тряпке полно микробов, принесенных из другой палаты. Потом мимолетный образ какого-то мужчины, возящегося с приемником.

А сама кровать? Последней, кто на ней лежал, была миссис Уна Патрик, умершая вчера в одиннадцать часов утра, раньше, чем он решил отправиться в Оушен-Бич. Нет! Выбросить все это из головы! И вновь мимолетная картина: ее тело в больничном морге.

– Я больше так не могу!

– Что случилось, Майкл? – спросил доктор Моррис – Расскажите мне.

В коридоре Джимми о чем-то спорил. Майкл услышал голос Стейси. Стейси и Джимми были его лучшими друзьями.

Майкла била дрожь.

– Да, конечно, – шепотом ответил он доктору. – Я расскажу вам, но только в том случае, если вы не будете мять и ощупывать меня.

Майкл в отчаянии поднес руки к голове и провел пальцами по волосам. К счастью, он ничего не ощутил. Он снова погружался в сон. «Хорошо, – думал он, – это произойдет так же, как и раньше: она окажется здесь и тогда я пойму». Но даже в состоянии дремы Майкл отчетливо сознавал, что не знает, кто она.

Но ему необходимо вернуться домой. Да, домой, после всех этих долгих лет, в течение которых «домой» успело превратиться в некую фантазию.

– Вернуться туда, где я родился, – шептал Майкл, До чего трудно ему сейчас говорить. Непреодолимо клонит в сон… – Если вы будете и дальше пичкать меня лекарствами, клянусь, я вас убью.

Не кто иной, как его друг Джимми, принес ему на следующий день эти кожаные перчатки. Майкл сомневался, что они помогут, но решил попробовать. Его возбужденное состояние граничило с помешательством. Он без умолку говорил, обращаясь ко всем подряд.

Когда журналисты звонили ему прямо в палату, он торопливо описывал им «происходящее». Когда же они прорвались к нему в палату, Майкла было не остановить. Он говорил без остановки, снова и снова подробно излагая свою историю, и при этом снова и снова повторял:

– Я не могу вспомнить!

Ему давали различные предметы и просили коснуться их. Майкл прикасался и рассказывал, что видит:

– Это не имеет никакого смысла.

Потом камеры выключили, и одновременно смолкли мириады электронных звуков. Больничная администрация выпроводила журналистов. Майкл боялся дотронуться даже до вилки или ножа Он перестал есть. Персонал больницы валом валил в его палату, чтобы сунуть ему в руки тот или иной предмет.

Принимая душ, Майкл коснулся стены и опять увидел ту недавно умершую женщину. Она провела в палате три недели. Майкл слышал, как она убеждала невестку: «Я не хочу идти в душ. Неужели ты не понимаешь, что я больна?»