Час волка

Порывы ветра проносились по ночной улице, будто волны в час прилива. В металлическом сплаве мостовой отражались яркие голограммы, вышагивающие вверх-вниз по темным витринам магазинов, рекламируя товары, не видимые за мертвым стеклом. Ветер завывал среди спутниковых тарелок в шипастом лесу нацеленных в небо антенн. Минарет, подсвеченный красными мигалками прожекторов, пронзал небо, светящееся едко-желтым натриевым светом.

— Равные права, — повторила Риз. — Ну да, конечно.

— Слишком много замкнутых систем, — продолжал Кен, пожимая плечами, обтянутыми новой, купленной уже в городе круткой. — Вот общая проблема всех космических хабитатов: они стремятся создать замкнутые экологические системы, а потом пытаются по возможности замкнуть и экономику. Недостаточно доступа. Я специалист по макроэкономике, — работаю с моделями, пытаясь понять, как все складывается в единое целое, — и самым сложным препятствием обычно оказывается отсутствие доступа к данным. У нас имеется Солнечная система, набитая плутократами от корпораций, и все они конкурируют друг с другом, закрывая свободный доступ ко всему, что бы ни делали. Они имеют колонии в других солнечных системах, а из них без ведома поликорпораций вообще никаких данных не поступает. Откуда нам знать, что там творится? Вся ситуация в целом слишком нестабильна: невозможно спрогнозировать, что и когда произойдет, потому что данные попросту недоступны. Все строится по схеме бывшего Советского Союза: даже те, кому информация действительно необходима, не получают к ней доступа.

Главная отрасль экономики станции Принц — добыча и переработка минералов, устоявшееся, стабильное предприятие. Но цены на минералы подвержены колебаниям, которые зависят от разработки новых месторождений в Поясе астероидов или еще где-нибудь, и для того, чтобы идти в ногу с новыми технологиями, нужны массированные капиталовложения. Для стабилизации экономической ситуации на Принце следовало бы создать еще одну постоянную статью экспорта. Скажем, бионика. Или преконфигурированные базы данных. Оптоволокно. Программируемые импланты. Генетика. И многое другое. Но чтобы запустить новое производство, потребуются уже не только ресурсы, но и время, — скажем, пять лет, — а ведь есть и другие поликорпорации, специализирующиеся в этих областях. Мы можем продублировать работу другой группы, а узнаем об этом, только когда на рынке вдруг появится новый продукт, и пять лет наших вложений пойдут псу под хвост. Вся эта секретность порождает нестабильность политических ситуаций, вот почему внезапно терпят банкротство поликорпорации.

— Так ты хочешь, чтобы поликорпорации поделились своими засекреченными технологиями?

— Я хочу вообще исключить само понятие «засекреченные технологии». В идеале я хотел бы создать совершенно новую структуру хранения и извлечения данных. Структуру эффективную и доступную.

Риз рассмеялась, и ее смех эхом прокатился по холодной металлической улице.

— Мечтатель!

— Ты, конечно, права, — Кен слабо улыбнулся. — Пришлось бы вернуться на двести лет вспять, к самым истокам искусственного интеллекта, и переписать все с нуля. Тогда, быть может, у меня появился бы шанс. — Он пожал плечами. — К счастью, у нас с Чини есть более практичные планы.

Она повернулась к нему.

— Ты мне напоминаешь одного человека, которого я когда-то знала. Он, как и ты, хотел знать правду. Хотел доступа.

— И?

Холодный ветер пробрал ее до костей.

— Он умер, — сказала Риз. — Его застрелили в больнице.

— Странное он выбрал место быть застреленным.

Ей вспомнился последний понимающий взгляд Стюарта. Северо-восточный ветер погладил ее кожу, обдал холодом сердце. Пустынная улица, по которой они шли, внезапно показалась ей бесконечной, не просто улицей, но Улицей, бесконечной стальной магистралью, по которой Риз все брела и брела в студеном одиночестве меж неоновых стен с рекламой фантомов, несбыточных «счастливых концов»… Поежившись, она взяла Кена за руку.

— Вы были близки? — Кен произнес это тихо, и слова почти потонули в ветре.

— Да. Нет, — она тряхнула головой. — Я хотела, чтобы мы остались друзьями, но это было бы плохо для бизнеса.

— Понимаю.

Во рту у нее возник привкус желчи, а перед глазами — бесконечная мерцающая Улица и темные фигуры людей, которые соприкасались ненадолго и расставались вновь. «Интересно, что хотел сказать напоследок Стюарт», — подумала Риз.

Над дверью квартиры Кена горела голая желтая лампочка. Когда они вошли, свет, полившийся за ними в дверь, высветил потертую мебель и новенькое коммуникационное оборудование.

— Надо же, — сказала Риз, — диспетчерская «Агитпропа».

Она была рада уйти с ветреной улицы.