Час волка

Лазарев прополз вперед, держа в руке серый бачок. Когда-то он был дюжим мужчиной, но теперь плоть обтянула его крупные кости. Темно-бурые волосы спадали ему на плечи, в бороду набилось сено и грязь. Ткани лица плотно обтягивали выступающие вперед скулы, а глаза превратились в мрачные впадины на бледной коже. Его нос, крупный носище, который мог заставить Сирано снять перед ним шляпу, был в крови, запекшейся вокруг ноздрей, благодаря удару Майкла. Он глянул на Майкла, когда проползал мимо него, и Майкл отшатнулся. У Лазарева были глаза мертвого человека.

Русский погрузил бачок в ведро с грязной водой. Потом вытащил его, наполненным до краев. Ведро убрали, дверь конуры с треском захлопнулась звук показался Майклу крайне неприятным - и железная задвижка вернулась на место. Открылась следующая по коридору конура.

- Время жратвы, - сказал Лазарев, когда опять проползал мимо Майкла. - Каждый получает порцию пойла из бачка. Эй, вы, сволочи! Оставьте что-нибудь моему другу! - Раздался шум быстрой и решительной борьбы, а затем Лазарев коснулся руки Майкла. - Вот. - Он положил кусочек мокрого хлеба ему в руку. - Этот чертов француз старается всегда заграбастать больше, чем ему полагается. Здесь тебе нужно всегда поспешать, если хочешь получить что-нибудь получше, чем корки.

Майкл устроился спиной на грубых камнях и стал жевать хлеб. Он уставился в пустоту. Глаза у него щипало. Из них текли слезы и ползли по щекам, но по кому они были, он не знал.

8

Опять взвизгнула железная задвижка.

Майкл тут же сел на четвереньки, вырванный из кошмара с трубами, черный дым из которых заволакивал землю. Открылась дверь.

- Выставьте девушку! - скомандовал один из трех солдат, стоявших там.

- Пожалуйста, - сказал Лазарев хриплым спросонья голосом. Пожалуйста, оставьте ее в покое. Разве она не страдала...

- Выставьте девушку! - повторил солдат.

Девушка проснулась и дрожала в своем углу. Она издавала тихие хныкающие звуки, как попавший в ловушку заяц.

Майкл дошел до того предела унижения, который мог выносить. Он скорчился перед дверью, сверкая зелеными глазами над отросшей черной бородой.

- Если вы так сильно ее хотите, - сказал он по-немецки, - тогда войдите и заберите ее.

Был взведен затвор винтовки. Ствол уперся в него.

- Пошел прочь, ты, сброд.

- Галатинов, - налетел на него Лазарев. - Ты что, с ума сошел?

Майкл остался на месте.

- Входите, сучьи дети. Трое на одного. Чего ждете? - Он заорал: Давайте!

Ни один из немцев приглашение не принял. Они не станут стрелять в него, понял Майкл, потому что Блок и Кролль с ним еще не окончательно разобрались. Один из солдат набрал слюны и плюнул в Майкла, а затем дверь с треском захлопнулась и опять была заперта.

- Х..вое дело ты затеял, - нахмурился Лазарев. - Теперь лишь черт знает, чего ты разбередил.

Майкл повернулся и ухватил его за бороду.

- Слушай меня, - сказал он. - Если хочешь забыть, что ты человек, это твое личное дело, но я не буду валяться здесь и стонать всю оставшуюся мне жизнь! Ты защищал эту девушку, когда думал, что я пристал к ней, так почему бы тебе не защитить ее от этих подонков?

- Потому, - Лазарев отцепил руку Майкла от своей бороды, - что я один, а их - до х...

Дверь снова отперли.

- Милости Божьей! - завизжал Метцер.

Дверь раскрылась. В коридоре стояли уже шесть нацистов.

- Ты! - Луч карманного фонарика нашарил лицо Майкла. - Выходи оттуда! - Это был голос Баумана.

Майкл не двинулся.

- Тебе не шибко понравится, если нам придется тебя вытаскивать самим, - пообещал Бауман.

- Скорее, тому хлюпику, который попытается меня вытащить.

Из кобуры Баумана появился "Люгер".

- Ну, давайте, - сказал он солдатам. Они колебались. - Давайте, я сказал! - загремел Бауман и дал ближайшему пинок под зад.

Первый солдат пригнулся и шагнул в конуру. Он потянулся, чтобы схватить Майкла за руку, но Майкл кинул ему в лицо пригоршню гнилого сена и добавил к этому удар в челюсть, отчего раздался треск, как от выстрела пистолета. В дверь проскочил второй солдат, и сразу за ним третий. Майкл отразил удар, а затем ребром ладони ударил по горлу второго солдата. Третий быстрым ударом попал Майклу в челюсть, а четвертый насел на него и загнул ему руки за шею. Девушка начала визжать, высоким пронзительным визгом, за которым стояли годы ужаса.

Этот звук - так похожий на вой волка, зовущего в ночи, - подстегнул Майкла. Он двинул локтем назад, в ребра человека, обхватившего его шею. Солдат застонал от боли, его хватка ослабла, и Майкл вырвался из его рук. По его больному плечу ударили кулаком, другой удар пришелся ему по голове. Он тряхнул тело с такой силой, что схвативший его человек грохнулся о стену. В спину ему ударило колено, и пальцы вцепились в глаза. Раздался пронзительный крик боли, и вдруг тот, кто пытался выдавить ему глаза, стал отбиваться от изможденной фигуры, прыгнувшей на него. Зубы Метцера вцепились в щеку этого солдата, он вырывал из нее мясо, как рассвирепевший терьер.