Час волка

Он был большой, но в ее теле для него было достаточно места. Он наполнил ее бархатным теплом, и под своими пальцами, впившимися ему в плечи, она ощущала, как под кожей перекатывались мышцы. Майкл на пальцах рук и ног удерживался над ней и глубоко проникал внутрь, его бедра двигались плавно, медленно, отчего Габи раскрыла рот и застона– ла. Их тела обвивали и стискивали друг друга, расходились и опять прижимались. Волнообразные сильные движения Майкла воздействовали на Габи как на свежую глину, и она поддавалась его усилиям. Его нервы, его плоть, его кровь исполняли танец ощущений, запахов и прикоснове– ний. Запах гвоздики, исходящий от смятой простыни, тело Габи, исто– чавшее густой резкий дух страсти. Волосы у нее увлажнились, между грудями сверкали бисеринки пота. Глаза подернулись дымкой, сосредото– чившись на чем-то внутреннем, а ноги ее сомкнулись на его бедрах, чтобы удерживать его глубоко внутри себя, в то время как он плавно покачивал ее. Потом он лег на спину, а она была над ним, тело насаже– но на его твердую плоть, глаза закрыты, черные волосы каскадом рассы– пались по плечам. Он оторвал от кровати бедра, а с ними ее тело, и она наклонилась вперед ему на грудь и прошептала три нежных слова, которые не несли никакого смысла, а были просто выражением экстаза.

Майкл прильнул к ее телу, обвил ее руками, а она отвела руки на– зад, чтобы ухватиться за железную раму кровати, пока они сначала при– лаживались друг к другу, потом стали двигаться в нежном унисоне. Это стало танцем страсти, балетом нежности, и в его апогее Габи вскрикну– ла, уже не думая о том, что ее услышат, а Майкл дал волю своим чувст– вам. Его позвоночник выгнулся, тело было обхвачено ее пульсирующей хваткой, то крепкой, то ослабевавшей, в соответствии с их движениями, и напряженность его разрядилась несколькими выплесками, после которых он словно бы обессилел.

Габи плыла белым кораблем с полными ветра парусами и твердой ру– кой на рулевом колесе. Она расслабилась в его объятии, и они улеглись рядом, дыша единым дыханием, в то время как в далеком соборе отзвони– ли полночный звон.

Незадолго перед рассветом Майкл отвел волосы с ее лица и поцело– вал ее в лоб. Он встал, стараясь ее не разбудить, и прошел к окну, оглядел открывавшийся вид на Париж, освещенный едва показавшимся ро– зовым краем солнца, чуть видимым на темно-синем фоне ночи. Над землей Сталина уже рассвело, и горящий солнечный глаз поднялся над террито– рией Гитлера. Это было начало дня, ради которого он прибыл сюда из Уэльса; в течение ближайших суток он или добудет информацию, или по– гибнет. Он наполнил легкие утренним воздухом и почуял на себе запах плоти Габи.

«Живи свободным», подумал он. Последний приказ мертвого короля.

Резкая прохлада воздуха напомнила ему про лес и белый дворец, оставшиеся в давнем прошлом. Воспоминания эти всколыхнули ту горяч– ность, которой не суждено когда-либо быть охлажденной, ни женщиной, ни любовью, ни чем-то иным, созданным руками человека.

Кожу у него закололо будто бы сотнями иголок. Он внезапно начал переходить в звериное обличье, быстро и мощно. Черная шерсть пошла по тыльной стороне рук, побежала по задней части бедер и пробилась на ляжках. От него стал исходить волчий дух, источаемый плотью. Полоски черной шерсти, некоторые с седыми прожилками, покрыли его руки, про– бились на кистях и стали шевелиться, гладкие и живые. Он поднял пра– вую руку и смотрел, как она меняется, палец за пальцем, по ней побе– жала черная шерсть, охватывая запястье. Шерстяной покров побежал по предплечью, рука меняла форму, пальцы втягивались внутрь с легким по– трескиванием костей и хрящей, которые пронизывали болью нервы и вы– звали пот на лице. Два пальца почти исчезли, а на их месте показались крючковатые темные когти. Позвоночник у него стал выгибаться, как лук, издавая легкие трескучие звуки от стиснутости.

– Что это?

Майкл опустил руку и прижал ее к боку, вцепившись в него пальца– ми. Сердце у него ёкнуло. Он обернулся к ней. Габи сидела на постели, глаза опухли от сна и следов страсти.– Что случилось? – спросила она, голос у нее со сна охрип, но в нем была нотка напряженности.

– Ничего,– сказал он. Его голос был хриплым шепотом.– Все в по– рядке. Спи.– Она заморгала и улеглась опять, обернув ноги простыней. Полосы черной шерсти уползли со спины и бедер Майкла, обратившись в мягкую податливую мякоть. Габи сказала: – Пожалуйста, обними меня. Хорошо?

Он подождал еще несколько секунд. Потом поднял правую руку. Пальцы снова были человеческими, остатки волчьей шерсти сбегали с за– пястья и предплечья, переходя в кожу с редкими волосками. Он сделал один глубокий вздох, и почувствовал, как позвоночник его распрямился. Он опять стал в полный рост, и тяга к смене облика исчезла.– Ну ко– нечно,– сказал он ей, ложась на кровать и кладя правую руку – опять совершенно человеческую – на плечи Габи. Она угнездилась головой на его плече и сонно сказала:

– Чувствую, что откуда-то пахнет мокрой псиной.

Он слабо улыбался, пока Габи не задышала глубоко и не уснула снова.