Час волка

Вместо его пальцев появилось что-то другое: бархатная роза кру– жила вокруг ее затвердевших сосков, возбуждая ее груди, как поцелуи. Он провел розой по ее животу, остановился и покружил у пупка, потом ниже, в пуще золотистых волосков, все кружа и возбуждая нежными при– косновениями, от которых ее тело раскрывалось и томилось. Роза подви– нулась к увлажнившемуся центру ее желания, пощекотала ее напрягшиеся бедра, потом здесь же оказался его язык, и она вцепилась пальцами в его волосы и застонала, а ее бедра волнообразно двигались ему на– встречу.

Он остановился, поддержав ее спину у края, и начал снова, языком и розой, действуя попеременно, как пальцами на волшебном золотом инс– трументе. В душе Маргерит пела музыка, она шептала и постанывала, в теле ее рождались горячие волны и прорывались сквозь ее ощущения.

И вот он пришел, этот раскаляющий до бела взрыв, который подбро– сил ее с постели и заставил выкрикнуть его имя. Она упала назад, как осенний лист в цвете красок, увядающий с краев.

Он вошел в нее, своим жаром в ее жар, и она ухватилась за его спину и держалась за нее, как всадник в бурю; его бедра двигались с осторожностью, без неистовой силы, и только она подумала, что больше не выдержит этого, тело ее открылось, и она забилась так, чтобы он вошел в то место, где они станут одним существом с двумя именами и двумя колотящимися сердцами, и чтобы твердая плоть его мужского до– стоинства тоже бы вошла в нее, а не просто прижалась к ее влажности. Ей нужен был весь он, до последнего дюйма, и вся влага, которую он мог ей дать. Но даже в разгаре этого вихря она чувствовала, как он сдерживается, как будто внутри у него было что-то такое, что даже сам он не мог проникнуть в это. В потоке их страсти ей показалось, что она слышала, как он зарычал, но звук был заглушен ее собственным хри– пом, и она не была уверена в том, что это не был ее собственный го– лос.

Кровать ходила ходуном. Это бывало со многими мужчинами, но ни– когда так неистово.

И тут его тело дернулось – первый, второй, третий раз… Пять раз. Он задрожал, пальцы его скручивали смятые простыни. Она сомкнула ноги на его спине, желая, чтобы он остался. Ее губы нашли его рот, и она ощутила соленый вкус пота.

Они немного отдохнули, говорили опять, но теперь шепотом, и те– мой были не Лондон или война, а искусство страсти. Потом она взяла розу оттуда, где она лежала на тумбочке, и провела ею по коже к его восстанавливающейся твердости. Это была прекрасная машина, и она бла– годарила ее со всей щедростью любви.

Лепестки розы лежали на постели. Свеча догорала. Майкл Галатин лежал на спине, спал, на плече его лежала голова Маргерит. Его дыха– ние было ровным и здоровым как хорошо отлаженный мотор.

Немного погодя она проснулась и поцеловала его в губы. Он спал крепко и не отозвался. Тело ее приятно ныло. Она ощущала себя так, будто ее растянули, переплавили в его фигуру. Мгновение она смотрела в его лицо, стараясь запечатлеть в памяти его резкие черты. Для меня слишком поздно чувствовать настоящую любовь, подумала она. Слишком много было тел, слишком много кораблей, ходивших ночами; она знала, что была полезна службе как приют и любовница для агентов, нуждавших– ся в убежище, и это было все. Конечно, ей было решать, с кем спать и когда, но их было так много. Лица наслаивались одно на другое, но это лицо стояло особняком. Он не был похож на других. И не похож ни на каких мужчин, каких она когда-либо знала. Итак, назови это школярским обожанием и остановись на этом, подумала она. У него свое назначение, а у нее свое, и им, возможно, не скоро еще придется сойтись в одном порту.

Она вылезла из кровати, стараясь не разбудить его, и голая пошла через большой проходной чулан, отделявший спальню от туалетной комна– ты. Она включила свет, выбрала белый шелковый халат, влезла в него одним движением плеч, потом сняла с плечиков коричневый махровый ха– лат – мужской халат – и накинула его на женский манекен в спальне. Мысль: может, спрыснуть между грудями и поправить волосы перед тем, как крепко заснуть? Машина может прийти в семь утра, но она вспомни– ла, что он любил вставать в половине шестого.

Маргерит прошла, держа в руке изрядно помятую розу, в туалетную комнату. Маленькая лампа от Тиффани все еще горела на столике. Она понюхала розу, ощутила ее смешавшийся с другими запахами аромат и по– ставила в воду. Надо будет заложить ее в шелк. Она тяжело вздохнула, потом взяла щетку и посмотрела в зеркало.

За ширмой стоял человек. Она увидела его лицо над ней, и через секунду, затраченную на попытку узнавания, прежде чем испугаться, она поняла, что это лицо убийцы, лишенное какого-либо выражения, бледное и ничем не примечательное. Лицо такого типа легко смешивается в толпе и не вспоминается через секунду после увиденного.

Она открыла рот, чтобы позвать Майкла.

Глава 3