Час волка. Введение в хронополитику

На этот раз банки также стали интенсивно снижать процентные ставки и направили в экономику значительные объемы ликвидности. Однако ликвидность поступила не домохозяйствам и не бизнесу, как это было во все кризисы, начиная с Великой депрессии 1930-х годов, а в финансово-инвестиционную сферу. Это вызвало беспрецедентный рост стоимости всех активов, и в первую очередь, акций и других ценных бумаг.

Обычно в фазе спада происходят массовые банкротства. Однако на этот раз ни в Соединенных Штатах, ни в странах ЕС, ни в Японии, и тем более ни в Китае и Великобритании значительного увеличения банкротств и роста безработицы в производственном секторе не наблюдалось. В результате, в 10-е годы нынешнего века впервые в экономической истории параллельно развивались два, казалось бы, противоречивых в соответствии с моделью К. Перес процесса. С одной стороны происходила диффузия инноваций, как это предусматривается вторым этапом цикла производственной революции, а с другой – инвестиционная система стремительно приближалась к моменту Мински. Этот момент характеризует рынок, на котором основная часть инвесторов понесет недопустимые потери в случае сколько-нибудь значительного снижения цен на фондовые активы. Он разделяет нормальный фондовый ранок от рынка, на котором господствуют понци-спекулянты.

Данные ЮНКТАД свидетельствуют, что никогда за последние 100 лет послекризисное восстановление по параметрам роста производительности труда и повышения эффективности производства не было столь слабым, как в период после кризиса 2008–2009 годов. Фактически избыточная денежная масса ушла на финансовые и инвестиционные рынки и не досталась производительному капиталу. В итоге, несмотря на журналистскую шумиху о четвертой производственной революции, динамика производительности труда и эффективности производства в послекризисный период в Соединенных Штатах, странах ЕС и Японии была самой слабой, начиная с 30-х годов прошлого века. Что касается Китая, то именно после кризиса 2008–2009 годов темпы прироста эффективности производства в Поднебесной стали снижаться год от года. Между тем, главным показателем производственной революции является рост темпов производительности труда и эффективности производства по сравнению с предыдущим циклом. На этот раз что-то пошло не так.

В этой связи прогноз на будущее, по мнению институционалистов, негативен. Отрыв денежной экономики от производственной привел к тому, что у центральных банков, правительств и международных органов отныне нет больше реальных возможностей предотвратить неизбежные на рубеже 2010-х – 2020-х годов кризисные явления за счет активной кредитно-денежной политики.

Самая большая опасность для США заключается в колоссальном пузыре на рынке ценных бумаг, и в первую очередь, акций. Второй раз в истории рынок непрерывно растет 11 лет. До этого последний раз это случилось в 1988–2000 годах. Однако тогда рост рынка ценных бумаг происходил на фоне включения в международный оборот огромного рынка Восточной Европы и стран бывшего СССР, конверсии резервов военного производства на мирные цели в США и обвального снижения цен на энергоносители и другие ресурсы в результате неконтролируемого выхода на международные рынки частных экспортеров из России, Украины, Казахстана, Туркменистана и т. п. В тот период рост цен на акции находился в достаточно тесной корреляции с повышением эффективности экономики. В период после кризиса 2008–2009 годов ничего подобного не наблюдается. Приросты производительности труда и эффективности производства в среднегодовом исчислении были в 2010–2017 годах наиболее низкими за период после 1945 года. Что касается огромных доходов корпораций исключительно из сектора информационной экономики, они были обеспечены не повышением реальной экономической продуктивности, а колоссальным ростом в структуре себестоимости расходов на рекламу, маркетинг и т. п., которые полностью ушли корпорациям типа Google, Facebook, Amazon и т. п.

По мнению наиболее влиятельных макроэкономистов-институционалистов, первой костяшкой глобального домино, которая спровоцирует масштабный продолжительный финансово-экономический кризис во всем мире, станет Китай.

Американская экономика в силу сложного частно-корпоративно-государственного характера является гораздо более устойчивой системой, чем огосударствленная китайская экономика. Именно американский рынок ценных бумаг рассматривается инвесторами во всем мире как спасительная гавань. С этим связан удивительный факт: в 2015 году Национальный банк Швейцарии дополнительно эмитировал 300 млрд. швейцарских франков и значительную часть этой суммы направил непосредственно на приобретение акций крупнейших американских компаний. Инвесторы всего мира заинтересованы в американском рынке ценных бумаг, поэтому до последнего будут поддерживать именно его.