Час волка

Животное, все еще неся в зубах планшет Фойта, направлялось прямо к британским линиям. Что же это за зверь, который украл портфель, полный карт, вместо объедков из мусорной кучи? Проклятое чудовище должно быть остановлено. Ладони Штуммера покрылись потом, и он старался навести прицел пулемета на волка, тот он продолжал изворачиваться, резко тормозя, а затем увеличивая скорость, как будто он…

Да, подумал Штуммер, соображает, как будто он человек.

— Ровнее! — завопил он.

Но броневику под колеса попался камень, и снова прицел сбился. Ему надо просто поливать землю очередями в надежде, что зверь нарвется на пули. Он заставил себя перевести пулемет в автоматический режим и нажал на гашетку.

Ничего. Пулемет раскалился, как полуденное солнце, и либо его заклинило, либо в кожухе испарилась вода.

Волк огляделся, заметив, что бронемашина быстро приближается. Затем примерился к местности перед собой, но оказалось слишком поздно. Прямо перед ним, менее чем в шести футах, возникло заграждение из колючей проволоки. Задние лапы волка напряглись, и его тело оторвалось от земли. Но заграждение было слишком близко, чтобы ему удалось не зацепиться; грудь волка изрезалась колючками проволоки, а задняя правая нога попала в виток.

— Ага! — заорал Штуммер. — Дави его!

Волк дернулся, мускулы его тела напряглись. Он царапал землю когтями, но бесполезно. Штуммер приподнялся, ветер обдувал его лицо, шофер дожал акселератор. Бронированный автомобиль был в пяти секундах от волка, готовясь раздавить его рубчатыми колесами.

Тому, что Штуммер увидел за эти пять секунд, он бы никогда не поверил, не окажись сам очевидцем происшедшего. Волк изогнул тело и передними лапами расцепил виток колючей проволоки, который поймал его за заднюю лапу. Передние лапы раздвинули проволоку и держали ее, пока он не освободился. Затем волк опять вскочил и кинулся прочь. Бронированный автомобиль смял проволоку, но волка там уже не было.

Но фары все еще освещали его, и Штуммер увидел, как животное прыгало, вместо того чтобы бежать, скакало то вправо, то влево, иногда касаясь земли только одной ногой, прежде чем прыгнуть и повернуть в другую сторону.

Сердце в груди Штуммера упало.

Оно знает, понял он. Это животное знает…

Он прошептал:

— Мы на минном по…

И тут левое переднее колесо наскочило на мину, и взрыв вышвырнул тело майора Штуммера из броневика как окровавленную куклу. Левое заднее колесо сдетонировало другую мину, а разодранная масса правого переднего колеса задела о третью. Бронированный автомобиль треснул, бензин воспламенился и растекся, а в следующую секунду броневик накатился еще на одну мину, и не осталось ничего, кроме очага красного пламени и покореженного металла, взлетевшего в небеса.

Впереди в шестидесяти ярдах волк остановился и посмотрел назад. Мгновение он наблюдал пламя, в его зеленых глазах светился отблеск разрушения, затем он резко отвернулся и продолжил петлять через минное поле в сторону безопасности на востоке.

Глава 2

Он скоро уже должен появиться. Графиня чувствовала себя такой же возбужденной, как школьница перед первым свиданием. Больше года прошло с тех пор, как она видела его в последний раз. Где он был все это время, что он делал — она не знала. И не хотела знать. Это было не ее дело. Все, что ей сказали, это то, что ему необходимо убежище и что служба использует его для опасного задания. Знать больше было небезопасно. Она сидела перед овальным зеркалом в окрашенной в лавандовый цвет туалетной комнате, золотые огоньки Каира мерцали сквозь стеклянную дверь, ведущую на террасу. Графиня тщательно красила помадой губы. Ночной бриз доносил до нее запахи корицы и муската, и внизу во дворе мягко шептались пальмовые листья. Она почувствовала, что дрожит, и положила помаду, пока не успела испортить линию губ. Я не девственница с влажными глазками, сказала она себе с некоторым сожалением. Но вероятно, это тоже было частью его магии; он явно заставил ее почувствовать в прошлый его приезд сюда, что она — начинающая в школе любви. Вероятно, размышляла она, я так возбуждена потому, что за все это время — и через череду так называемых любовников — я не ощущала прикосновение так, как его, и я жаждала его.

Она понимала, что она относится к разряду женщин, от которых нужно держаться подальше, как однажды ей сказала мать, тогда в Германии, до того как безумный маньяк устроил стране промывание мозгов. Но это тоже было неотъемлемой частью жизни, и опасность оживляла ее. Лучше жить, чем существовать, думала она. Кто это ей так говорил? О, да. Говорил он.