Час воздаяния или разумная фортуна

Немаловажно подумать также о наследниках французского престола, ибо христианнейший король давно потерял надежду на потомство, а посему корона уготована брату его, чей нрав сулит нам отрадное будущее, ежели мы будем держать ухо востро. Это пламя, раздувать которое мы сумеем по своей воле, к тому же столь буйное, что оно и само себя раздует; это человек, что сетует тем громче, чем более ему желают добра; посему он нанес обиду королю Испании, а мы сумеем повернуть сие разногласие, как нам вздумается. Франция не доверяет королевской родне, ибо в нее втерся фаворит, скупив чуть ли не все генеалогическое древо; страшит Францию и то, что все почетные должности захвачены его семейством и власть в стране попала в руки его клевретов. Все помнят обезглавленного Монморанси и многочисленных дворян, томящихся в ссылке и опале; всех гнетет боязнь, как бы престолонаследие не обернулось свалкой. Дело в Германии не поправишь с отторгнутым Пфальцем и герцогством Лотарингским, намерениями герцога Саксонского и протестантами приверженцами Империи, восстающими против австрийского дома. О мире в Италии не может быть и речи, пока там имеются крепости, занятые испанцами. Королю Испании по горло хватает трудов и затрат по вине голландцев, которые отняли у него во Фландрии земли, коими он некогда владел, и норовят отнять остальные. Они уже захватили лучшую и обширнейшую часть Бразилии, богатую древесиной, тгбаком и сахаром, чем и, обеспечили свой флот, и понастроили укрепления на одном из Антильских островов. Следует добавить к сему насущную заботу о поддержке императора и о противодействии французам в государстве Миланском. Мы же, подобно колесикам карманных часов, должны ежечасно и ежеминутно, неслышно и невидимо без устали двигать сии стрелки вперед, не останавливаясь и не обращаясь вспять, предоставляя всем прочим шуметь и волноваться. Государство наше подобно стеклодуву, который дыханием своим придает изделию вид и форму; так и мы, обработав землю огнем, создаем лед.

На этом застиг их Час и, подхлестнув одного из самых рьяных capidiechi,[19] понудил его к следующим речам:

— Венеция — это сам Пилат. Доказываю: Пилат осудил праведника и умыл руки; ergo…[20] Он выпустил на волю Варавву, иначе говоря — мятеж, и заточил в тюрьму мир, иначе говоря — Иисуса: igitur…[21] Пилат, человек настойчивый (а вернее сказать — упрямый), сказал: «Что мной написано — то написано»; tenet consequentia…[22] Пилат отдал спасение и мир человечества в руки смутьянов, дабы они распяли его: non potest negari…[23]

Собрание разразилось громкими криками. Дож, с согласия многих, а по внешней видимости — даже всех, велел заключить в тюрьму говоруна да хорошенько проверить его родословную, ибо нет сомнений, что его породил кто-то, кто был, в свой черед, порожден кем-то, кто дружил с тем, кого знавал некто ведущий род от кого-то, в ком было кое-что от испанца.

XXXIII ДОЖ ГЕНУЭЗСКИЙ И СЕНАТ ЕГО

Бесславный и сиятельный дож Генуи собрал достопочтенный свой сенат, дабы выслушать посланника христианнейшего короля, который и повел такую речь: