Чаша Бланшара

— Я не имела никакого отношения к тому, что Роуз тебя бросила, — горячо прошептала Агнесс. — Ты можешь обманывать сам себя, верить, что тобою двигала любовь, но на самом деле это были куда более темные чувства — ревность, жадность и страх.

Агнесс не думала, что ее слова так подействуют на Филиппа. Неожиданно он кинулся на нее и схватил за горло. Агнесс откинула голову и сильно ударилась затылком о стену. Краем глаза она заметила, как Питер пошевелился, стараясь определить, откуда доносится звук. Она тихонько ахнула, подавив желание громко крикнуть, и попыталась пальцами отодрать руки Филиппа от своей шеи.

Филипп мрачно сжимал ее шею все сильнее, так что теперь, даже если бы ей захотелось заговорить, она бы не смогла это сделать. Через пару минут, чувствуя, что силы покидают Агнесс, Филипп убрал одну руку и начал рыться в кармане. Затем вытащил что-то сжатое в кулаке, резко дернул рукой, и из рукоятки выскочило острое лезвие, сверкнувшее на свету.

— А теперь, раз уж вы такая любопытная, я покажу вам, почему мне так легко было их всех убить. Это запасная бритва мистера Мэттью. Он оставляет ее в ящике буфета и никогда не замечает, если я ее одалживаю. Это тот же ящик, в который вы положили винную бирку. Когда я это увидел, то сразу понял, что нужно заставить вас замолчать. Но полагаю, вы на это и рассчитывали. Вы дали мне понять, что обо всем догадались. Взгляните, какая острая.

Все еще крепко держа Агнесс за шею, Филипп помахал бритвой перед ее лицом, а потом провел вверх-вниз в дюйме от ее щеки. Густая темная прядь волос упала Агнесс на грудь. Она старалась не смотреть на лезвие, но сил оторвать взгляд не было. Филипп заговорил снова, но ей казалось, что его голос стихает, ее глаза застилал туман. Ей слышалось, что где-то внизу раздаются голоса и шаги. Она пробовала отвернуться, ослабить его хватку, пыталась царапать его руки, хотела сказать, что, разумеется, она вовсе не стремилась угрожать ему, оставляя винную бирку в ящике. Но все было напрасно. При малейшем сопротивлении Филипп тряс ее из стороны в сторону, с силой ударяя головой о стену и поднося лезвие так близко к ее горлу, что малейшее движение могло привести к катастрофе.

Агнесс чувствовала, как вылезают из орбит глаза, как распухает язык и ему становится тесно во рту, как стучит кровь в шее и висках. Она слышала отдаленные крики, тяжелые шаги, которые становились все громче; все внутри у нее сжималось от жгучего страха, потому что бритва все еще находилась у ее горла.

Филипп приблизил губы к уху Агнесс и шепотом спросил, как ей хочется умереть. Каким способом? Перерезанное горло или удушение? Она попыталась шепотом ответить, но туман проник в рот и мешал говорить.

— Филипп, какого черта ты делаешь? — внезапно прорвался сквозь туман голос.

— Шшш, — пробормотала Агнесс так тихо, что ее практически не было слышно.

Крик заставил Филиппа вздрогнуть и немного ослабить хватку. Он повернулся, чтобы взглянуть на вошедшего.

— Держись подальше, — прошипел он. — Тебе в это дело незачем впутываться.

— Прекрасно, — ровно произнес голос. — Я предпочитаю по возможности избегать неприятностей. Но я здесь затем, чтобы помочь миссис Мидоус, и я не собираюсь бросать ее в таком положении.

Словно во сне Агнесс увидела, как Томас Уильямс подошел и пронзил Филиппа шпагой.

Агнесс стояла неподвижно, плохо соображая, что происходит на самом деле, а что она вообразила. Но, когда ноги Филиппа подогнулись и он упал на пол, когда кровь фонтаном брызнула из его рта и потекла из живота, она пришла в себя. Молча повернувшись, Агнесс посмотрела в окно. Никакой это не сон. Питер все еще сидел на парапете, четко вырисовываясь на фоне города.

Прижав палец к губам, тем самым предупреждая Томаса, чтобы он не произносил ни слова, она показала на окно, затем, не дожидаясь его реакции, попыталась выбраться на крышу. Но испытание, которое ей только что пришлось перенести, ослабило ее, да и подоконник находился слишком высоко, и Агнесс не могла на него залезть. Попыталась было, но сорвалась. Она почувствовала, как Томас мягко отодвинул ее в сторону.

— Подождите, — произнес он одними губами.

Одним прыжком он вскочил на подоконник и пролез в окно. Он молча, на четвереньках двинулся к парапету, на котором сидел Питер. Все это время мальчик оставался неподвижным. Он сидел тихо, напряженно прислушиваясь. Когда Томас оказался футах в двух от него, Питер, должно быть, услышал слабый шорох. Он слегка повернул голову и сделал движение к краю крыши. Агнесс еле сдержалась, чтобы не крикнуть, только закрыла глаза, и тут же снова открыла, как раз вовремя, чтобы увидеть бросок Томаса. Он схватил Питера за талию и оттащил от края крыши.

— Ну, вот, — сказал Уильямс, не снимая повязки с глаз Питера. — Тебя ждет твоя мама. Давай пойдем к ней, ладно?

Томас передал дрожащего мальчика в окно. Агнесс приняла его с другой стороны и, прижимая к груди, пронесла мимо распростертого на полу Филиппа вниз по лестнице, в комнату Питта. Только тогда она сняла повязку с его глаз и развязала ему ноги и руки.