Чаша Герострата

Во сне время редко тянется медленно, и вот уже дверь раздевалки открылась, и в нее вошла Александра — в мокром купальнике и резиновой шапочке.

Она подошла к своему шкафчику, открыла его…

Тут же я выскользнула из своего укрытия, подкралась к ней…

Я двигалась медленно и плавно, словно под водой, как это бывает только во сне.

Медленно и плавно я подняла руку с тяжелым пакетом… и обрушила этот пакет на голову Александры.

Она даже не вскрикнула — только беззвучно раскрыла рот. Медленно и плавно она опустилась на пол.

Я наклонилась над ней, все так же медленно надела ей на голову прозрачный пакет, затянула его на шее, немного подождала.

Александра несколько раз судорожно дернулась и окончательно затихла.

Я все же еще немного подождала, а потом подняла ее (она оказалась неожиданно легкой) и затолкала в открытый шкафчик.

Левая нога никак не помещалась.

Я уперлась коленом и с трудом запихала непослушную ногу, захлопнула шкафчик и заперла его на ключ…

И проснулась.

Я была вся в поту — то ли от жары, то ли от пережитого во сне кошмара.

И я очень хорошо помнила свой сон.

Свой ужасный сон.

Я до сих пор отчетливо видела безжизненное лицо Александры, отделенное от меня прозрачным пакетом, ощущала ее последние предсмертные судороги…

Господи, только я подумала, что избавилась от своего наваждения, — и вместо прежнего на меня свалилось другое, еще худшее!

Неужели я теперь обречена каждую ночь, ночь за ночью, убивать Александру? Вот спасибо коучу-то за все хорошее!

А я-то думала, что он и правда помог мне стать нормальным человеком! Нет, этот его метод мне явно не подходит… И вот что теперь делать?

Я пошла под душ — и прохладные струи постепенно смыли с меня ужасный сон.

Я закуталась в мамин еще халат и постояла некоторое время у раскрытого окна. Ночной холодный воздух подействовал благотворно, я успокоилась настолько, что могла думать о своем сне без дрожи.

Немудрено, что мне приснилось такое после того, как я день за днем обдумывала сценарий идеального убийства!

Вот я и увидела это убийство во сне…

Но больше этот сон не повторится! Я стану, стану нормальной!

С этими мыслями я встретила рассвет, потом выпила кофе, потом (вы не поверите!) перемыла всю посуду, накопившуюся в раковине за три дня, затем приготовила сытный завтрак, после снова напилась кофе и отправилась на работу.

В нашей комнате я застала Лизавету Павловну. Собственно, в этом не было ничего удивительного, странным был Лизаветин вид. Она выглядела почему-то очень довольной и вещала своим громогласным, выразительным, хорошо поставленным голосом:

— Вот вы все помешаны на здоровом образе жизни, на спорте и этом, как его… фитнесе! — последнее слово она произнесла с особенной неприязнью.

— А что вы имеете против спорта и фитнеса? — осведомилась Вика. — Уж вреда от них точно никакого.

— А вот не скажи! — Лизавета таинственно понизила голос, как бывает, когда человек хочет сообщить сенсационную новость. — Знаешь, у Катаева в фирме работала такая интересная девица? Всегда в красном… то ли Алевтина, то ли Альбина…

— Александра, — уточнила Вика.

Я насторожилась.

— Ну да, точно, Александра. Так вот, она каждое утро перед работой ходила в бассейн…

— Как хорошо! — мечтательно протянула Вика. — Поплавать с утра… прямо зависть берет. Но только это же как рано нужно вставать… нет, тяжело…

— Ты подожди завидовать! Доплавалась эта Александра! Убили ее! Прямо там, в бассейне!

Мне показалось, что из комнаты внезапно выкачали весь воздух. Я пыталась вдохнуть — и не могла.

— Как?! — удивленно переспросила Вика. — Не может быть! Что вы такое говорите!

— Ну вот, сразу «не может быть»! Ты меня знаешь, я попусту не болтаю! Не имею такой привычки! Если я что говорю — значит, так и есть! Говорю тебе: убили! — припечатала Лизавета.

— Может, с сердцем плохо стало и утонула? — Вика все еще пыталась найти событиям более привычное объяснение.

Но Лизавета Павловна стояла на своем:

— Ага, утонула! Какое там! Ее в раздевалке нашли, в шкафчике. Кто-то ей на голову пакет надел полиэтиленовый и в шкафчик запихнул… так целый день она в шкафу и пролежала, нашли только вечером, когда раздевалку перед закрытием проверяли. Смотрят — вроде никого нету, а шкафчик один закрыт. Ну, непорядок, конечно, так что ключи запасные взяли, открывают… — Лизавета сделала драматическую паузу, — а на них труп вываливается! Эта самая… как ты говоришь… Ангелина в голом виде! То есть в купальнике.

Тут Лизавета Павловна повернулась ко мне и сочувственно проговорила:

— Что с тобой, Королькова? На тебе прямо лица нет! Это ты все так близко к сердцу принимаешь? Ты ведь эту Алевтину даже не знала! Кто она тебе…

— Александру, — поправила ее Вика.

— Что?

— Не Алевтину, а Александру.

— Это без разницы.

— Что-то мне нехорошо… — проговорила я, с трудом справившись с голосом. — Душно здесь… я выйду в коридор…

— До чего же вы, молодежь, слабые… от этого вашего фитнеса никакого толку. Вот мы в вашем возрасте…

Я не дослушала.

Вышла в коридор на подгибающихся ногах, дошла до кулера, выпила холодной воды, но мне не стало легче.

В ушах все звучали слова Лизаветы Павловны: