Чаша гнева

- Николай Александрович Романов, бывший император всероссийский и бывшая императрица Александра Федоровна, она же Алиса Гессенская, - громыхающим голосом произнес Серегин, и нимб над его головой засиял даже ярче меча, - вы оба грешны сверх всякой меры. Вы промотали наследство, доставшееся вам от предков, разорили доверенное вам государство неумными решениями, безалаберностью и разгильдяйством. Вы приближали к себе дураков, жуликов и политических проходимцев, вы разорили страну дурацким золотым стандартом, загнав ее в долги к Ротшильдам. Вы повелели называть голод недородом, а умирающих от него крестьян - пьяницами и бездельниками. За двадцать лет вашего правления Россия настолько отстала от Европы в промышленной мощи, что теперь, чтобы покрыть этот разрыв, потребуются воистину титанические усилия. Вы заботились в первую очередь не о народном благе, а только о демонстрации внешних признаков своего величия, забыв о том, что богатство государства исчисляется не по капиталам высших классов, а по благосостоянию низших. Вы выбрали себе в союзники такие страны, с которыми вам не нужно было и врагов. Вы проиграли две войны и создали условия для возникновения двух революций. Вы, вы и только вы стали причиной несчастий и гибели миллионов людей, а потому не может быть вам прощения, а только воздаяние и искупление. Судить вас за все это я доверяю одному из лучших моих сыновей, Специальному Исполнительному Агенту и моему Бичу, предназначенному для всяких негодяев - самовластному князю Великой Артании Сергею Сергеевичу Серегину. Аминь!

- Ну вот и все, Ники, - вздохнул Михаил Александрович, - Всемогущий Боже в ваш с Аликс адрес высказался вполне определенно. Любой судья после такой прокурорской речи сразу вынес бы обвиняемому смертный приговор.

- Я убиваю только на поле боя, - возразил Артанский князь уже обычным голосом, - а смертные приговоры выношу только людоедам, вроде хана Батыя или лорда Пальмерстона, а ваш брат не таков. Поэтому моим приговором ему и его супруге будет не смерть, а пожизненное изгнание в другой мир, куда не дотянутся руки злобных идиотов, вопящих: «Распни его, распни!». Я не казнил смертью даже вашего дальнего родственника Василия Романова, в широких народных массах более известного как Лжедмитрий Первый...

- Но, позвольте! - воскликнул забывшийся Николай. - Ведь Лжедмитрием Первым был Григорий Отрепьев!

- И это вы говорите мне, человеку, на месте происшествия лично разбиравшему дело о возникновении Смуты? - усмехнулся Серегин. - Тогда я лично избавил от смерти свергнутого царя-недоросля Федора Годунова, обеспечил надежную охрану патриарху Иову, а потом, когда обстановка для того созрела, опять же лично произвел внезапный ночной арест Самозванца прямо в его шатре в сельце Красном. И после этого уже на первом допросе выяснилось, что сказавшийся мертвым стольник Василий Романов и самодельный «царевич Дмитрий Иванович» - это одно и то же лицо. Впрочем, даже без этого неопровержимого факта выгодная дому Романовых версия с Гришкой Отрепьевым могла быть опровергнута на одних только косвенных доказательствах. Во-первых, мужицкий сын и монах-расстрига не мог бы выдавать себя за урожденного царевича даже пяти минут, ибо в тогдашнем высшем обществе не умел ни ступить, ни молвить. Во-вторых, спесивая шляхтянка Марина Мнишек скорее легла бы в постель со зверем крокодилом, чем с мужицким сыном, а вот молодой человек боярского происхождения был для нее более чем подходящим брачным партнером. В-третьих, единственным из Годуновых, уцелевшим после встречи с Лжедмитрием Первым, был Иван Иванович Годунов, счастливо женатый на Ирине Романовой, любимой сестре Василия. А вот Лжедмитрий Второй, он же Тушинский вор, к Романовым никакого отношения не имевший, умучил Ивана Годунова насмерть на глазах его жены. В-четвертых, если бы Самозванец был мужицкого происхождения, у тогдашней боярской верхушки не было бы причины так тщательно уничтожать его тело - выкинули бы труп в канаву и забыли о том, что такой жил на свете. В-пятых, после той истории имя Василий стало для вашей семьи запретным. За триста лет ни одного Василия ни в основной, ни в боковых ветвях рода так и не появилось. Александры, Иваны, Федоры и Михаилы были, а вот Василиев никогда не было. В-шестых - на Земском соборе тысяча шестьсот тринадцатого года, Иван Романов по прозвищу Каша - единственный из сыновей Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, помимо Филарета уцелевший в мясорубке Годуновской опалы - голосовал против кандидатуры Михаила Романова, бо тот недостоин. Ну что, Николай Александрович, достаточно вам этих доказательств или нужно отвести вас на тропический остров в одном доисторическом мире и лично познакомить с дальним-дальним родичем, голым как зверь обезьян, в окружении такого же голого гарема?

Выслушав Серегина, экс-император пристыженно опустил взгляд на чашку с остывающим чаем, а гофмаршал Василий Долгоруков подкрутил ус и сказал: