Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа

Из содержания множества книг, повествующих о становлении христианства, можно легко сделать вывод, будто бы римская церковь представляла собой истинный храм Иисуса, а иные, касающиеся Христа верования, были еретическими и нечестивыми. Это далеко от настоящего положения вещей, ибо большинство направлений христианства были куда менее языческими, нежели изобретательная в политическом отношении церковь Рима. Они презирали идолов и роскошные облачения римских первосвященников, а за свои труды заслуженно объявлялись императорскими указами вне закона. В частности, эзотерическое учение гностиков предавалось анафеме как языческое за упорствование в том, что духбыл добродетелен, материя — порочна. Такое разграничение определенно не устраивало насквозь пропитанную материалистическим духом новую церковь. Аналогичным образом за проповедование того, что материализм это зло, вторгающееся в священные пределы души, осуждалось и уходящее корнями в гностицизм манихейство.

И все же еще оставались те хранители назарейских традиций, которые ревностно берегли исконное дело Иисуса, отвергая эклектичное и приукрашенное выдумкой учение Павла, по практическим соображениям присвоенное Римом. Эти приверженцы традиционной иудаистско-христианской школы в царствование Константина контролировали на Ближнем Востоке множество епархиальных храмов. Более того, ими руководили не кто иные, как потомки семьи Иисуса — деспозины.

В 318 году делегация представителей рода деспозинов отправилась морем до Остии. Оттуда на ослах они проследовали в Рим, где в Латеранском дворце удостоились аудиенции епископа Сильвестра. Через выразителя своих интересов Иосию (к слову сказать, потомка брата Иисуса Иуды) они упорно настаивали на том, что престол церкви по праву должен находиться в Иерусалиме, а не в Риме. Они требовали, чтобы титул епископа Иерусалимского стал наследным достоянием деспозинов. Епископами же других церковных центров, таких как Александрия, Антиохия и Эфес, деспозины предлагали назначить тех, кто хотя бы состоял с ними в родстве. Но их требования оказались гласом вопиющего в пустыне, так как Сильвестр был решительно настроен воплощать в жизнь постановления императора. Он уведомил делегатов, что для них не зарезервировано место в новой структуре христианской церкви. Учение Иисуса было вытеснено доктриной, переработанной в соответствии с имперскими потребностями. Без околичностей Сильвестр недвусмысленно заявил, что право даровать спасение теперь является исключительной прерогативой императора Константина, а не Иисуса Христа!

Официально провозглашая себя преемником апостолов, Константин следовал традициям своих предшественников, которым в течение столетий воздавалось подобающее земным божествам почтение. Однако оставался еще нерешенным один весьма немаловажный вопрос. После отъезда деспозинов, весьма своевременно, в 325 году на Никейском вселенском соборе он вплотную занялся его решением. Павликиане верили в то, что рано или поздно, но должно состояться Второе Пришествие их Спасителя, и Константину необходимо было лишить их этой надежды. Миссия Иисуса, заключавшаяся в свержении римского господства, потерпела крах из-за отсутствия единства в рядах вовлеченных в религиозные распри иудеев. Император извлек выгоду из этой неудачи, заронив в души верующих семена сомнения: а был ли в самом деле Иисус тем долгожданным Мессией?! Кроме того, раз уж он был кесарем, даровавшим христианам свободу в империи, то кому как не Константину быть истинным Спасителем! В конце концов, его мать Елена была представительницей Аримафейского рода. Император, разумеется, понимал, что Иисуса как Сына Божиячтил апостол Павел, но такая концепция уже не имела права на существование. Бог и Иисус должны явить себя в единосущности с тем, чтобы Бога-Сына отождествляли с Богом-Отцом. Это произошло на вселенском соборе в Никее, когда официально было провозглашено триединство Господа. Божественная сущность стала принадлежать в равной степени всем трем ипостасям Троицы: Отцу, Сыну и Духу Святому.

Эти ипостаси (лица) Троицы имели легко угадываемое сходство с тремя священническими достоинствами «отца», «сына» и «духа», бывшими задолго до этого в обиходе ессеев Кумрана.