Чаша и крест

Все дороги до самого Гравлина, приморского города во Франции, развезло, идти по ним было почти невозможно. К тому же у нас не было ни лошадей, ни повозки. Впрочем, даже от них посреди такой грязи было бы мало толку. Мы тащились мимо опустевших полей, изредка попадались селения. За день удавалось пройти всего несколько миль, и это страшно меня удручало. На ночь мы останавливались на постоялых дворах или просились на ночлег к крестьянам — все это не бесплатно, разумеется. Всем, кто интересовался, говорили, что мы брат и сестра, как когда-то и с Эдмундом. Переговоры всегда вел Нострадамус, мне лучше было не демонстрировать свой ломаный французский. Первые несколько дней я то и дело оглядывалась, не гонится ли за нами Жаккард. Но опасения оказались напрасными, он так и не появился. Наверное, умер в закрытой на ключ комнате, а если и выбрался, то, скорей всего, отправился в Антверпен.

На всех постоялых дворах только и говорили что о небывалом событии — рейде императора Карла через французские земли во главе пятитысячного, вооруженного до зубов войска. Императора сопровождали герцог Альба со своей свитой, камергерами и поварами, а также — тут Жаккард не соврал — представители святой инквизиции. Все в один голос твердили, что бедным гражданам города Гента теперь придется туго и им можно только посочувствовать.

Нострадамус не спрашивал, почему я так тороплюсь оказаться в Кале. Мы наконец добрались до Гравлина и вечером остановились на большом постоялом дворе, где также имелась и таверна. Перед тем как отправиться спать, мы спросили у хозяина ухи. Заняли столик в тихом уголке и ужинали молча, поскольку оба очень устали в дороге. Я испытывала к своему попутчику глубокую симпатию и доверие, а потому неожиданно призналась:

— Я должна добраться до Лондона и попасть ко двору прежде, чем это совершится.

Нострадамус поднял голову от дымящейся тарелки супа и испытующе посмотрел на меня:

— Так вы хотите предотвратить это? Интересно как?

— Не знаю. Прежде всего надо появиться при дворе, что будет не так-то просто. Но я чувствую, что именно в этом и заключается мое предназначение. Впервые это пришло мне в голову в камере Гравенстеена. Жаккард рассказал, как они намерены поступить: если я не соглашусь взять чашу и подать ее королю, они поручат сделать это какому-то своему человеку. Все случится перед венчанием, и там наверняка будет что-то, связанное с медведем, о котором упоминается во втором пророчестве.

Нострадамус зачерпнул горячий суп ложкой и подул на нее. Я терпеливо ждала: что он на это скажет? Но аптекарь с невозмутимым видом продолжал ужинать. Я не сразу поняла, в чем дело.

— Значит, вы знали заранее, что именно так и будет! — прошептала я, охваченная благоговейным трепетом.

— Не совсем, — отозвался он. — Это трудно объяснить.

— Но почему судьба выбрала именно меня? Когда это произошло? Уж не в тот ли роковой день, когда я встретилась с Элизабет Бартон?

Нострадамус покачал головой:

— Будущее не есть нечто неизменное. Но существуют, как бы это лучше выразиться… некоторые определенные точки… они были известны уже много лет назад. Даже не могу сказать вам точно, когда именно… очень давно.

— И что мне делать с этими вашими точками? — недоуменно спросила я.

— Все, что хотите.

Я оглянулась по сторонам, не подслушивают ли нас.

— Я понимаю: помешав отравителю исполнить злодеяние, я открою дорогу для того, чтобы четвертая жена родила Генриху сына, который станет врагом истинной веры. Это страшное бремя для Англии, но ведь в противном случае император Карл и французский король ввергнут мою родную страну в пучину хаоса и поделят ее на части. А этого тоже нельзя допустить, вы меня понимаете, господин Нострадамус? С тех пор как меня вынудили покинуть монастырь, я многие месяцы и даже годы жила впустую, жизнь моя не имела смысла. А теперь у меня появилась ясная цель. — Обрушив это признание на голову третьего провидца, я выдохлась. Из глаз потекли слезы.

На следующее утро погода наладилась. Мы отправились на берег моря, лазурные воды которого тысячами блесток сверкали на солнце. Высокие волны бились о берег. Вдали поверхность моря была усеяна множеством рыбацких лодок. Решимость не только не покидала меня, но еще более укрепилась.

Там, за горизонтом, на другой стороне пролива, — Англия, и скоро я наконец-то буду дома.

Нострадамус накануне долго беседовал с хозяином постоялого двора.

— Придется нанять повозку, — сообщил он мне. — Сначала доедем до Кале. Туда ведет только одна дорога, хорошая, мощеная. Но путешествие опасное. Дорога проходит в местах, где нет ни одного селения. Кругом болота, местность дикая и пустынная, и, если случится буря, мы можем погибнуть.

— Ну, это вряд ли, — возразила я, глядя в ясное небо. — Только посмотрите, какая прекрасная погода! Откуда вдруг взяться буре?

Нострадамус бросил на меня многозначительный взгляд. Я все поняла и не стала спорить.

— Да-да, конечно, сделаем, как вы скажете.