Чаша и крест

— Я искала вас в Диле и нигде не могла найти, да и не только я одна… Мы все потеряли вас, — сказала Катрин, хмуря брови. — Граф Саутгемптон очень обеспокоился. Куда вы пропали? Боже мой, что это с вами?

Она оглядела меня с ног до головы и еще больше нахмурилась.

— Ваша светлость, вы должны мне помочь, — сказала я.

Она испуганно отшатнулась. Должно быть, подумала, что я сошла с ума. Возможно, она была не так уж далека от истины.

— Ради памяти вашей матушки, — продолжала я. — Я знаю, что она, так же как и моя собственная, преданно и беззаветно любила Екатерину Арагонскую. Мы обе с вами наполовину испанки. Ради наших покойных родительниц, вы поможете мне?

В глазах Катрин сверкнула искорка. Эта женщина действительно любила свою мать.

— Я слышала, что вы приняли обет стать монахиней, это правда? — холодно спросила она.

Я сразу вспомнила, что говорила мне Гертруда Кортни. Герцогиня Саффолк была ревностной последовательницей религиозной реформы.

— Да, это так. Может быть, мы с вами по-разному верим в Бога. Но, прошу вас, помогите мне пройти в дом. Мне срочно нужно видеть принцессу.

И как раз в эту минуту во дворец вошел король, а за ним с шумом появилась и его свита. Генрих был одет как обычный дворянин, на нем была простая куртка, на голове шляпа. Явно с нетерпением, слегка приволакивая ногу, он прошел через вестибюль, и все присутствующие низко склонили перед ним головы. Навстречу государю поспешил его друг, Чарльз Брэндон. Они остановились возле лестницы, ведущей в верхние покои, и стали о чем-то говорить.

Томас и другие джентльмены сразу окружили Генриха и принялись смеяться какой-то шутке, которую отпустил его величество. Чарльз Брэндон вернулся к жене.

— Король собирается устроить спектакль, — сказал он жене, не обращая на меня никакого внимания. — Хочет вызвать Анну, но не говорить, кто он такой: сперва посмотрит, как она будет себя вести, а только потом откроется. Если все пройдет хорошо, он может ускорить свадебную церемонию.

Герцог ухмыльнулся и вернулся к его величеству.

Генрих и его свита двинулись вверх по лестнице. Но я за ними идти не могла: как раз в этот момент меня отыскал начальник королевской стражи.

— Ваша светлость, — обратился он к Катрин Брэндон, — эта женщина вошла сюда без разрешения. Здесь находится король, и мы не можем допустить этого. Она должна немедленно покинуть дворец.

Он проговорил это таким агрессивным тоном, что пес герцогини забеспокоился и глухо зарычал.

— Молчать, Гардинер! — прикрикнула на него хозяйка.

— Как вы сказали? Гардинер? Вы назвали свою собаку этим именем?

— Да, а что? — с вызовом отвечала она.

У меня уже не было сил сдерживаться. Остаточное действие настойки, страх, крайняя усталость — словом, на меня навалилось все сразу. Я чуть ли не пополам сложилась, задыхаясь от истерического смеха.

— Что с вами, госпожа Стаффорд? — воскликнула герцогиня. — Вам нехорошо?

— Все в порядке, — ответила я, выпрямляясь. — Прошу прощения, просто я лично знакома с епископом Винчестерским и поздравляю вас с удачным выбором: лучшей клички для собаки и придумать невозможно.

Катрин Брэндон удивленно заморгала, и на юном личике ее появилась улыбка.

Начальник королевской стражи повторил требование: я немедленно должна покинуть дворец.

— Эта дама, — возразила герцогиня Саффолк, — моя близкая подруга. Сама принцесса пригласила ее в свою свиту. Вам нет нужды беспокоиться.

— Но, ваша светлость, я…

— Оставьте нас, — не выдержала она. — Немедленно!

Он ретировался.

Наверху уже не было видно никого из сопровождающих короля лиц. Возможно, он уже встретился с Анной Клевской.

— Дайте мне ваш плащ, — попросила я Катрин.

— Что?

— Дайте мне ваш плащ! Пожалуйста! Не могу же я предстать перед королем в таком виде.

— Перед королем? — продолжала недоумевать моя собеседница.

— Заклинаю вас, плащ! Por favor!

Широко раскрыв от изумления глаза, Катрин Брэндон расстегнула пуговицы, сняла плащ и вручила его мне. Я накинула его на свое грязное платье, застегнула верхние пуговицы, пригладила прическу и направилась к лестнице.

Бежать по ступенькам я не осмелилась, но, вцепившись пальцами в верхние пуговицы плаща, двигалась настолько быстро, насколько это может позволить себе благородная дама.

На третьем этаже я вышла на длинную галерею. Там, разбившись на небольшие группы, стояло в общей сложности человек тридцать, не меньше. Все смотрели на двух людей посередине. Один, высокий и тучный мужчина, был сам король. А рядом с ним — невысокого роста дама. Не Анна Клевская.

Я узнала Катрин Говард. Девушка протягивала его величеству чашу, изящную серебряную чашу с основанием, украшенным драгоценными камнями.

Я мгновенно метнулась влево, к окнам. Все головы повернулись в мою сторону. Но что мне еще было делать? Сейчас лучше забыть о том, что благородная дама должна двигаться величаво и с достоинством. Король уже взял чашу из рук Катрин. Надо было спешить, в моем распоряжении оставались буквально секунды. И я бросилась к Генриху, как сокол к своей жертве.

Черной молнией я промчалась мимо герцога Саффолка, Томаса Сеймура. Оставалось пятнадцать футов… десять…