Чаша и крест

Я всмотрелась в его лицо, скрывающееся в спасительной тени ниши. «Ах, Джеффри, Джеффри, ну зачем ты это делаешь, зачем снова подвергаешь свою жизнь опасности?» Мне было искренне жаль Сковилла: и угораздило же беднягу в меня влюбиться! Зачем ему я, с моей сложной судьбой и весьма непростым характером? Этот человек заслуживает совсем другую жену — не такую, как я, а ласковую, способную утешить в трудную минуту.

Удастся ли нам с ним вдвоем бежать отсюда? Люди короля обшаривают весь дом. И если Сковилла схватят вместе со мной, то непременно подвергнут допросу. А если он будет один, у него есть шанс выпутаться.

И тут меня вдруг, словно удар молнии, поразила еще одна мысль. А что, если пророчество оказалось подлинным? Вдруг моя роль сейчас заключается именно в том, чтобы оправдать Генри, Монтегю и всех остальных, чьи имена значатся в приказе, и восстановить их честь? Будущее зависит от меня самой: какую дорогу я выберу, то и случится — так сказал Оробас. Я противилась потому, что пророчество казалось мне не только грозным и невозможным, но одновременно и смехотворным и нелепым: ну откуда Джоанне Стаффорд взять силы, чтобы остановить короля Генриха, заставить его отказаться от всех своих начинаний? Но что, если имелось в виду не прямое противостояние его величеству, а речь шла о совсем иного рода деяниях? Если я буду молчать, эти невинные люди погибнут, король обретет еще большее могущество и власть, у него родится второй сын, который станет его наследником. Но если я пойду сейчас туда и расскажу, что единственная причина, собравшая всех здесь сегодня, — это я, что все устраивалось только ради нашей встречи с бароном Монтегю? Я смогу спасти невиновных и тем самым спасти Англию, заставить ее идти другим путем.

Я шагнула из темноты ниши на свет.

— Джоанна! — тревожно прошептал Джеффри.

— Немедленно уходите отсюда! — прошептала в ответ я. — Уходите из этого дома, слышите?

Он протянул руку, схватил меня и потащил обратно в тень, и ему это почти удалось, но я оказалась проворней. Я ловко вывернулась и снова выскочила из ниши.

Подбежав к лестнице, я посмотрела вниз и была потрясена: в мерцающем пламени свечей там стояло не менее дюжины человек, в основном незнакомых. Они о чем-то разговаривали, но, увидев меня, разом замолчали, задрав головы кверху.

Защищаясь от яркого света, я приставила ко лбу ладонь и медленно двинулась вниз по ступеням. За спиной не было слышно ни звука. Джеффри за мной не пошел. В воздухе витали запахи жареных голубей и оленины. В огромных кухнях «Алой розы» закончились последние приготовления к пиру. Слуги были готовы подавать на стол. Как, должно быть, они все перепугались: суетились, бегали с подносами и блюдами по коридорам, накрывали на стол, расставляли изысканные яства — и все зря!

— А что это за дама спускается к нам? — раздался голос лорда Джона Дадли, которого я теперь увидела воочию.

Я опустила руку.

На вид Дадли был лет на пять старше меня: высокого роста, сухощавый, с аккуратно подстриженной бородкой. Уперев руку в бедро, он ждал ответа.

Я бросила взгляд на Генри Кортни; лицо его от волнения все пошло красными пятнами.

— Нет, — прошептал он мне одними губами.

Рядом с ним, исполненный собственного достоинства, стоял барон Монтегю. Глаза его были печальны. Было в его взгляде и еще что-то, но я не могла понять, что именно.

Я наконец сошла вниз, направилась прямо к Джону Дадли и объявила:

— Меня зовут Джоанна Стаффорд.

21

— Сэр, боюсь, тут какое-то недоразумение. Я бы хотела внести ясность относительно истинной цели сегодняшнего званого обеда, — сказала я со всей учтивостью, на какую была способна. — Если вы думаете, что здесь происходит нечто неподобающее, то глубоко заблуждаетесь. Мой кузен, маркиз Эксетер, решил выдать меня замуж за барона Монтегю. В нашу честь и был устроен этот обед, чтобы мы смогли обсудить совместные планы на будущее.

Я сделала паузу, надеясь, что холодная враждебность Дадли хоть немного растает. Но тщетно.

— Так вы из тех самых Стаффордов? — спросил он. — И чья же вы дочь, герцога Бекингема?

— Мой батюшка был младшим братом герцога, его звали сэр Ричард Стаффорд, — ответила я.

Дадли кивнул:

— Ага, семьи изменников затевают новые альянсы.

— Вы не смеете так говорить! Мы не совершали никакой измены! — бросаясь вперед, крикнул барон Монтегю.

Дадли снова вскинул брови.

— И это говорит брат кардинала Реджинальда Поула, — спокойно сказал он.

Из коридора наверху послышались крики. Интересно, что там случилось? Может, что-то нашли во время обыска? Джеффри предсказывал, что поднимется страшная неразбериха. Я посмотрела в сторону ниши, где недавно пряталась сама. Джеффри до сих пор еще там, значит он пока в безопасности. Интересно, слышал ли он, как я пыталась вмешаться? Увы, кажется, я сделала это напрасно.

Двое солдат Дадли прошли мимо ниши, совсем близко. Слава богу, повернули к лестнице. За ними следовала еще группа людей. Первым шел мрачный и испуганный Эдвард Кортни. За ним вели черноволосого мальчика, года на два старше Эдварда. Так вот каков он, сын и наследник барона Монтегю.