Чаша и крест

— Король Англии, — парировала я, — отлучен от Церкви, Папа Римский призвал всех добрых христиан к его свержению. И что делает ваш хваленый император Карл? Вступает в открытый бой с англичанами на море и на суше? Как бы не так! Чтобы избавиться от лишних хлопот и не слишком тратиться, он призывает своих жалких приспешников и приказывает им заставить слабую женщину пойти на грязное и омерзительное убийство… А уж те и рады стараться. Я называю это трусостью. Вы все недостойны Англии! Уж пусть лучше этой страной правит король-еретик.

Жаккард сразу притих.

— Так вы называете меня трусом и жалким приспешником?

— А кто же вы? Ну, вдобавок еще интриган… лжец… и убийца.

Лицо Жаккарда потемнело.

— Ах ты, английская сучка…

Он выхватил кинжал и мгновенно приставил острие к моему горлу.

— Хватит меня оскорблять, это тебе даром не пройдет… — Другой рукой он схватил меня за край декольте. — Сегодня я поучу тебя учтивости, Джоанна Стаффорд. Видит Бог, я пробовал сделать все по-хорошему. Очень старался, сколько времени потратил. Но и мое терпение в конце концов лопнуло…

Не опуская кинжал, он потащил меня к постели. Швырнул навзничь и взгромоздился сверху. Придерживая мне руку локтем, коленом раздвинул мне ноги. Я попыталась лягнуть Ролина, но острие кинжала сразу же впилось мне в кожу. Было очень больно, из глаз брызнули слезы.

Другой рукой Жаккард стал спускать с себя рейтузы, и тут я воспользовалась моментом: извернулась и вскочила так быстро, что он даже не успел вонзить в меня кинжал. Жаккард рванулся за мной, поймал, но я ударила его с такой силой, что выбила из руки кинжал, и он загремел по полу. Мы продолжали борьбу на кровати. Мой противник был очень силен, но страх, ненависть и отчаяние придавали мне сил. Я отбивалась, как могла, и ухитрилась заехать коленом прямо ему в пах. Он дернулся, закричал от боли и обмяк.

Я спрыгнула с кровати и бросилась к двери. Было слышно, как Жаккард у меня за спиной с трудом сползает с кровати, осыпая меня проклятиями. Я понимала: если он сейчас схватит меня, мне не жить. Пощады точно не будет.

В углу что-то блеснуло: серебряный поднос! У меня оставалось несколько секунд, я молнией бросилась к нему. Обеими руками подхватила тяжелое серебро, развернулась, подняла его и что было сил с грохотом опустила поднос на голову Жаккарда.

Он закатил глаза и рухнул на пол как подкошенный.

Я уронила поднос, руки мои дрожали. Опустилась на колени перед Жаккардом, пощупала пульс на шее. Кажется, жив. Только потерял сознание.

Я вытащила у него из кармана ключи, вместе с ними выпал полотняный мешочек с монетами. Я схватила и его: не помешает.

В дверях я немного помедлила. Что, если Жаккард умрет здесь без медицинской помощи? Я столько всего перенесла, упорно отказываясь совершить смертный грех убийства… убийства короля Генриха VIII. Но разве лишить жизни Жаккарда не такой же страшный грех?

Я еще секунду глядела на распростертое на полу тело моего врага. Потом глубоко вздохнула, закрыла дверь на ключ, положила его в карман и стала спускаться по каменным ступеням вниз.

Стражи нигде не было видно. Я прошла через башню и направилась вниз по лестнице, которую запомнила еще с той августовской ночи, когда мы прибыли в Гравенстеен. Несколько минут — и я нашла, что искала. Подобрала нужный ключ и открыла дверь в камеру Мишеля Нострадамуса.

Аптекарь-француз встретил меня с поразительной невозмутимостью.

— Мне нужно каким-то образом вернуться в Англию, — сказала я Нострадамусу. — Боюсь, что Антверпен для меня теперь — место опасное, поскольку там живет дипломат Шапуи. Я серьезно ранила Жаккарда Ролина, но если он выживет и ему удастся отсюда выбраться, он будет искать меня именно там.

Нострадамус улыбнулся:

— Франция, вот куда вам надо бежать. Я сам доставлю вас в Кале, этот французский порт принадлежит Англии. А уж оттуда и до Дувра рукой подать: всего-то навсего нужно переправиться через пролив Па-де-Кале.

Я с сомнением посмотрела на него:

— Думаете, это возможно?

— А почему нет?

Но тут я вспомнила, что говорил Жаккард, и радость моя померкла. Интересно, как я вернусь на родину без денег и с фальшивыми документами?

— Боюсь, что я застряну в Кале. Я прихватила у Жаккарда кое-какие деньги, но не уверена, что этого хватит. Да и до Кале добраться не так-то просто! Господи, а вдруг у нас ничего не получится? Я просто в отчаянии, положение представляется мне совершенно безнадежным…

В глазах Нострадамуса блеснула тусклая искорка.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Надежда есть всегда.

48

И мы с Мишелем Нострадамусом отправились в Кале. И вправду, от Гента до этого города оказалось меньше сотни миль. Но на дворе уже стоял ноябрь. Выйдя из каменной крепости Гравенстеена на волю, я с изумлением глядела на холодное серое небо. Боже мой, я просидела взаперти больше трех месяцев!