Чаша и крест

— Идея разыскать вас принадлежит не ей, — ответил он. — До нынешнего лета моя жена ни разу про вас не вспоминала. А потом вдруг стала постоянно заводить разговоры на эту тему: мол, обязательно надо съездить в Дартфорд и во что бы то ни стало разыскать Джоанну Стаффорд.

— Может, леди Мария попросила ее сделать это? — предположила я.

Генри поднял вверх обе руки:

— Джоанна, честное слово, я не знаю. Вполне возможно, что и так, хотя я ума не приложу, зачем дочери короля это понадобилось.

Он был прав. Леди Марии не было никакого смысла настаивать, чтобы я приехала в Лондон. Но тогда кому это было нужно? Никакого разумного объяснения на этот счет мне в голову не приходило.

— По правде говоря, Джоанна, меня очень волнует Гертруда. Жена клянется, что больше не участвует ни в каких интригах. Но я боюсь, что ее преклонение перед Екатериной Арагонской и императором Карлом Пятым столь велико, что выходит за рамки здравого смысла.

— Погодите-ка… Вы сказали, что она больше не участвует ни в каких интригах? Как это понимать?

— Ну, Гертруда писала письма Юстасу Шануи, посланнику императора Карла. И, переодевшись, ездила к нему, передавала все, что знала о планах короля и его Тайного совета. Теперь она клянется, что больше с ним не встречается, но я не знаю, можно ли ей верить.

Я судорожно вцепилась в спинку кровати. Ну и ну: значит, Гертруда поставляла информацию представителю враждебной державы!

— Скажите, Генри, а вы участвовали в заговоре против короля?

Маркиз выпрямился и подошел ко мне.

— Я приверженец истинной католической веры и поддерживаю монастыри, как и все другие представители старинных родов. Я глубоко скорбел об участи Екатерины Арагонской и нежно люблю ее дочь. Но всегда останусь верноподданным своего государя — помазанника Божия.

— Тогда вы должны любой ценой остановить Гертруду. Вы понимаете, Генри? Должны.

— И, клянусь, я это сделаю! — горячо воскликнул он. — После званого обеда, который состоится четвертого ноября, я найду предлог и уеду вместе с женой и сыном в родовое поместье на запад. И там уж глаз с Гертруды не спущу.

— А почему для вас так важен этот обед? — настойчиво спросила я.

— Джоанна, да вы никак в чем-то меня подозреваете? Я просто хочу пообедать в компании своих близких друзей, только и всего.

Он присел на краешек кровати рядом со мной. Под тяжестью его веса она жалобно заскрипела.

— До званого обеда в честь барона Монтегю осталась всего неделя, — сказал Генри. — Джоанна, пожалуйста, не уезжайте. И прошу вас, не спускайте с Гертруды глаз. Ваше присутствие здесь помешает моей жене плести интриги. Старайтесь побольше бывать с ней рядом.

— Но если Гертруда что-то задумает, я вряд ли смогу остановить ее. Тем более что она окружена верными слугами.

— Вы можете послать мне весточку с Чарльзом.

Я наклонилась вперед и закрыла лицо руками.

— Генри, вы понимаете, что просите, чтобы я шпионила за вашей женой?

Я прекрасно помнила, какую бессильную ярость испытала, когда епископ Гардинер сделал из меня шпионку, заставив искать в монастыре венец Этельстана. До чего же это гнусное, постыдное и омерзительное занятие.

— Простите меня, Джоанна. Но я больше никому не могу довериться… Кого же мне еще попросить о помощи, как не вас?

Огонь зашипел и начал с треском разгораться. Я смотрела на усталое, исполненное страдания лицо Генри.

— Это все пророчества, — прошептал он. — Я умолял Гертруду не поддаваться их соблазну. Даже думать о свержении и смерти короля — это уже государственная измена.

Он снова стал ходить по комнате взад-вперед.

— Не одна только Гертруда — все государство словно бы сошло с ума. Когда я был маленьким, никаких провидцев и в помине не было, про всякие там откровения никто и не слышал… А ведь эти шарлатаны еще и деньги берут, и люди им платят. Сейчас в каждой деревне обязательно найдется старая карга, которая изрекает пророчества. И эти, с позволения сказать, ясновидящие утверждают, якобы обладают тайным знанием, которое пришло к нам еще от кельтов, из свитков самого Мерлина, обнаруженных в каком-то кладе, который раскопали бог весть где. Какая чепуха… да что там чепуха — гораздо хуже.

— Господи, как это все отвратительно… ненавижу пророчества, — пробормотала я.

Он быстро закивал:

— Вот именно, Джоанна, вы наверняка найдете способ разубедить Гертруду, отговорить ее, если она вдруг задумает в течение этой недели отправиться к какому-нибудь шарлатану-провидцу, правда?

— Я сделаю все, что смогу, Генри.

Он шагнул ко мне:

— А если вдруг не получится отговорить Гертруду, тогда поезжайте вместе с ней, хорошо? А потом расскажете мне, о чем там шла речь…

— Нет! Это невозможно! — Я вскочила с кровати. — Генри, мне и близко нельзя подходить к человеку, который изрекает пророчества!