Чаша и крест

Гертруда снова подошла ко мне совсем близко, в глазах ее горел огонек, как у охотника, который долго гонялся за жертвой, наконец-то настиг ее и сейчас поразит насмерть.

— Сестра Элизабет Бартон от всего отреклась, — заявила я. — Ее пророчество ровным счетом ничего не значит.

— Вы прекрасно знаете, что это не так, — сказала Гертруда. — И понимаете, почему она была вынуждена сделать вид, что отрекается. Я нисколько не сомневаюсь, что знаю причину, по которой сестра Элизабет Бартон не выдержала испытаний, которым ее подвергали в Тауэре. Пророческий дар этой удивительной женщины был подлинным, дарованным ей самим Богом. Однако ей пришлось притворно отречься, потому что только так можно было прекратить бесконечные допросы: сестра Элизабет Бартон боялась, что у нее в конце концов вырвут вашу тайну. Она сделала это, чтобы спасти вас, Джоанна.

— Нет, нет, нет! — Я закрыла ладонями уши. — Не хочу этого слышать!

Гертруда оторвала мои руки от ушей.

— Перестаньте, — сердито прошептала она. — Вы уже не ребенок. Хватит изображать тут невесть что! Лучше послушайте меня, Джоанна. Без вас все наше предприятие рухнет. Вы, и только вы, можете спасти нас от Генриха Тюдора и восстановить в Англии истинную веру.

— Интересно, как вы себе это представляете, Гертруда? Король распустил все монастыри, все церкви разграблены. Нам остается только смириться.

— Смириться? — вскричала она. — Когда в опасности наши бессмертные души, вы советуете смириться? А вам известно, что несколько недель назад король предпринял последние шаги против истинной веры? Такого страшного богохульства и кощунства еще не было! Он отдал на разграбление усыпальницу святого Томаса Бекета в Кентербери! И все драгоценности, все поистине бесценные реликвии перевезли в королевскую сокровищницу. Остались только священные мощи праведника.

Всего несколько шагов — ну от силы десяток, — и я окажусь у двери, за которой меня поджидает Чарльз. Гертруда, конечно, женщина сильная, но если я исхитрюсь добежать до двери, то она уже не сможет удержать меня и помешать выйти из этой комнаты.

Но только я шевельнулась, как Гертруда бросилась ко мне и преградила дорогу.

— Дайте пройти, или я закричу, — прошептала я.

— Не закричите, — парировала она. — И для Чарльза сегодня не будет никаких поручений. Но это еще не все. Завтра ночью я снова еду к Оробасу, и вы отправитесь со мной. Причем без всякого принуждения, по своей доброй воле.

Снова эти слова! Я была потрясена. Так, значит, в том письме речь шла обо мне. Теперь коварный замысел Гертруды стал мне совершенно ясен.

— Я ни за что с вами не поеду, даже и не надейтесь.

— Пожалуйста, сделайте это для нас, Джоанна! — Голос ее был полон отчаяния.

— Для вас? Кто это «вы»? Кто приказал вам увезти меня из Дартфорда? И чья это идея — отправить меня теперь к прорицателю?

— Этого я вам не скажу.

— А я никуда не поеду с вами! — в бешенстве прокричала я. — Ни завтра, ни послезавтра — никогда! Вам понятно, Гертруда? Сейчас я отправлю послание маркизу, после чего немедленно покину этот дом!

Губы ее задрожали. На щеках выступили красные пятна.

— И вам не интересно знать, что я расскажу мужу, когда вы уедете?

— Нет, не интересно.

— А если я скажу Генри, что его разлюбезная Джоанна Стаффорд, как и я, тайно встречалась с Элизабет Бартон? Если он узнает, что вы на самом деле лгунья и предательница?

Услышав эту мерзость, я вздрогнула, но сдержалась.

— Говорите что хотите. Меня ничто не остановит.

— Да? Вы уверены? Я знаю про вас и еще кое-что, и вам вряд ли понравится, если об этом услышит Генри, да и другие тоже… И это уже не имеет никакого отношения к пророчествам.

Распахнулась дверь, и снова вошла Констанция.

— Чарльз очень настаивает, миледи. Говорит, что должен немедленно видеть госпожу Стаффорд.

Я двинулась было к выходу, где за спиной Констанции маячил Чарльз, но внезапно Гертруда схватила меня за плечи и прошептала мне на ухо, отбросив всякие церемонии:

— А что, если я всем расскажу, что ты когда-то была шлюхой и путалась с Джорджем Болейном?

У меня перехватило дыхание.

«Теперь я понимаю, — мелькнула в голове мысль, — что такое конец света». Вслух же я смогла произнести только два слова:

— Закройте дверь.

Констанция вышла. За дверью послышался приглушенный разговор, а потом раздался звук удаляющихся шагов.

— Вам лучше присесть, Джоанна, — сказала Гертруда. Отчаяния в голосе ее как не бывало. Только забота и сочувствие. — Вам нехорошо?

Я отвернулась, пытаясь вернуть самообладание.

— Леди Рочфорд солгала вам, — хрипло проговорила я.

— Ах, Джоанна, — отозвалась Гертруда. — Она сказала правду, это же очевидно.

По щекам моим потекли слезы.

— Мне было тогда всего шестнадцать лет.

Гертруда покачала головой:

— Если это вас утешит, накануне казни Болейн объявил перед собравшейся толпой, что он страшный грешник и заслуживает смерти. Возможно, в эту минуту злодей думал о вас и обо всех остальных девушках, которых заставил страдать.

Я сжала пальцы в кулаки и отчаянно потерла глаза. Но это не помогло. Слезы все текли и текли без остановки.

— Кто еще об этом знает?