Чаша и Крест (СИ)

Она не была красавицей, хотя в обычной жизни ее черты лица назвали бы милыми. Но сейчас я не думал о том, красива она или нет — меня потрясло выражение ее лица. В нем не было ничего женского — того, что я привык считать типично женским. Несмотря на складку между бровей и постоянно опущенные уголки рта, не знающего улыбки, на ее лице было написано странное умиротворение — не то, чтобы она испытывала удовольствие в бою, но какое-то странное спокойствие. Хотя во всем остальном она была воплощением женственности — и нежный овал лица, и ямочка на подбородке, и округлые формы, которые не мог скрыть даже мужской костюм — скорее он их подчеркивал, и эти текучие движения сильной кошки. Киран, видимо, тоже поддался на их обманчивость — и отступил назад, схватившись за кисть.

Странная девушка спокойно потянулась, окинув взглядом сражение — будто она находилась не на горящей палубе, а как минимум на безмятежном песчаном берегу.

— Эй, милорд Ронан! — насмешливо крикнула она, уперев одну руку в бок, а кончик шпаги в носок ботфорта — тоже совершенно не женским движением. — Не пора ли вам наконец сдаться?

В этот момент все воины нашего ордена на палубе были или обезоружены и загнаны в угол, где их сторожили чашники в фиолетовом, или сидели, зажимая руками раны, неспособные на какие-либо серьезные действия. Ронан единственный продолжал драться с двумя, и те хоть и уступали ему в силе, но начинали теснить просто потому, что их было двое.

Задыхаясь, Ронан ответил:

— Я не сдаюсь кому попало. Тем более девчонкам, напялившим орденский костюм.

— Мое имя Рандалин, — невозмутимо заявила девушка.

— Мне плевать на то, как тебя зовут, — зарычал Ронан, размахивая шпагой. — Убирайся отсюда и позови своего одноглазого любовника. Он не дождется, что я буду сдаваться его подстилке! Пусть уж сам приходит!

Девушка, назвавшая себя Рандалин, только сощурилась. Выражение ее лица постепенно теряло свою безмятежность, и на нем проступала бесконечная тоска — тем сильнее, чем больше затихало вокруг сражение и успокаивался треск огня.

— Я могу счесть себя оскорбленной, мессир Ронан, — спокойно сказала она, и вдруг ее верхняя губа чуть приподнялась — это была не улыбка, а легкий оскал, тоже как у кошки. — А оскорбленная сторона вправе выбрать любое оружие для удовлетворения своей чести.

Она все также плавно двинулась к Ронану.

— Эй, Санцио, Джулиан, а ну отойдите!

Два молодых воина, бившихся с Ронаном, мрачно опустили шпаги. Хотя во взгляде одного из них, кудрявого юноши с небесно-голубыми глазами и ангельской улыбкой, читалась такая бешеная ярость, что я не позавидовал Ронану, нажившему только еще одного смертельного врага.

Рандалин небрежно отпихнула его по дороге.

— А ну брысь! Подождите у борта.

То, что она затем сказала Ронану, я не слышал. Это была довольно короткая фраза. За ней еще одна. Но я увидел выражение лица нашего Великого Магистра. Он посмотрел на нее, как на вставшего на его дороге оборотня. Не то чтобы в его взгляде был страх — Ронан никогда и никого не боялся — скорее суеверный ужас.

— Что… вы хотите? — хрипло сказал Ронан, опуская шпагу.

— О! Наконец-то! — торжественно воскликнула непонятная девушка. — Что же мне такого попросить? Вечной жизни? Или ключ от сокровищницы Эмайны?

Она обвела взглядом застывший строй собственных и наших воинов. Никто не шевелился, понимая, что происходит что-то совсем непонятное.

— Ну да ладно, будем реалистами, — вздохнула Рандалин. — Я требую для кораблей своего ордена беспрепятственного передвижения по Внутреннему океану. Обешаю, что мы не будем вам особенно докучать и болтаться на виду стен Эмайны. Нас интересуют другие направления.

Ронан разлепил губы, но так и не смог произнести внятного слова.

— Жду вашей клятвы, мессир, — равнодушно напомнила Рандалин, постукивая шпагой по носку ботфорта.

Я поймал взгляд Ронана, устремленный на нее. На какой-то момент в его наполненном кипящим гневом взгляде тоже отразилась тоска. Немного другая, чем у нее, но вместе с тем почти никогда мной не виденная.

— Свэрде, — глухо сказал Ронан. — Свэрде фаст ог… локкеде анди минум.

Киран, сидевший на палубе рядом со мной и пытавшийся перевязать руку платком, только выдохнул сквозь зубы. Клятва была произнесена — Ронан поклялся душой. Единодушный вопль вырвался из глоток фиолетовых воинов, и самые восторженные из них даже вскинули шпаги к небу в торжественном салюте.

— Эйя Рандалин!

— А ну тихо! — прикрикнула она, оборачиваясь на них, но взгляд ее потеплел, и глаза мягко засветились, хотя ненадолго. — А то мессир Ронан подумает, что вы плохо воспитаны. Уходим, ребята, больше нам тут нечего делать.

Она оперлась на руку одного из своих верных рыцарей — кажется, все того же голубоглазого красавчика, собираясь ступить за борт.

— Подождите! — внезапно для себя самого крикнул я. Я пытался одновременно глядеть ей в глаза и неуклюже вставать с палубы, но все-таки она остановилась, приподняв брови.