Чаша и Крест

— Я искренне сожалею, но в истории наших Орденов это не единственный случай. Если мы начнем перечислять все потери с каждой стороны, нам не остановиться до утра.

— Я предпочитаю быть точным, особенно если стану говорить о перемирии. Это поможет четко обговорить все условия. Но вести переговоры я буду с человеком, более способным на хладнокровные действия. Пусть Чаша пришлет кого-нибудь из старшего магистрата. Я ни в коей мере не претендую на присутствие самого Скильвинга. Но старший магистр Хейми, тем более что ему недалеко ехать из Айны, или Видарра, или Форсет — кто угодно.

— Вы испываете ко мне личную неприязнь? — Рандалин слегка поморщилась. — По своему рангу я тоже старший магистр.

Гвендор пренебрежительно взмахнул рукой, и тени закачались на стене.

— Я не собираюсь вникать ни в устав, ни во внутренние дела Чаши. Они могут делать все, что им заблагорассудится, хоть заводить себе священных животных, сажать их с собой за стол в золотых ошейниках и класть рядом с собой в постель. Но я настаиваю на уважении к делам и традициям нашего Ордена, если уж вы решили заговорить о перемирии. Никто из нас не начнет переговоры с женщиной.

— От имени своего Ордена приношу вам глубочайшие извинения за доставленные моральные страдания, — сказала Рандалин, уже не скрывая язвительного тона. — Мы знали о предрассудках крестоносцев, но мне почему-то казалось, что создатель золота и герой битвы на Рудниковом перевале не обращает внимания на подобные мелочи. Видимо, у вас слишком хорошие хронисты — они изображают вас гораздо лучше, чем вы есть на самом деле.

— В этом и заключается их работа. А я меньше всего стремлюсь вызвать восхищение у восторженных девиц из чужого Ордена.

— Прошу простить меня за то, что когда-то думала о вас с уважением. Это была моя ошибка.

— И не последняя, — голос Гвендора совсем превратился в хрип, — первую вы совершили, когда приехали в Круахан. Вам тут нечего делать. Отправляйтесь обратно в свою Валлену, где мужчины настолько похожи на женщин, что неважно, с кем имеешь дело. А здешние игры не для вас.

— Другими словами, вы хотите прогнать меня из Круахана?

— У меня есть одно условие — пока вы возглавляете миссию Чаши в Круахане, я не начну переговоров.

Я во все глаза смотрел на Рандалин со своего места. Десятки выражений за одно мгновение пробежали по ее лицу, но она снова сдержалась, плотно сжала губы и вскинула голову. Она полностью проиграла, но ее нельзя было пожалеть, можно было только восхищаться.

— В таком случае я не смею более терзать вас своим присутствием, милорд Гвендор. Желаю вам удачи в переговорах с моим преемником, а ему искренне сочувствую.

Уже не скрываясь особенно, она приложила руки запястьями друг к другу, образовав знак чаши, и повернувшись, быстро вышла из кабинета. Мы с Бэрдом одновременно вышли следом, но я нагнал ее уже только у ворот, вдевающую ногу в стремя.

— Вы расстроились, Рандалин? — спросил я тихо, подойдя ближе.

— Я уже не умею расстраиваться, Торстейн, — отозвалась она, наклонившись из седла. — Но я разочаровалась. Это неприятное чувство.

— Теперь вы уедете в Валлену, — сказал я скорее утвердительно, и сам удивился своей печальной интонации.

— Запомните, летописец крестоносцев, может быть, это вам пригодится для какой-то хроники — Рандалин Валленская сдавалась только тогда, когда не могла ни думать, ни говорить, ни двигаться, — сказала она несколько горделиво. — А пока мне до этого еще далеко. Так что мы скоро увидимся.

Я покачал головой.

— Гвендор очень упрямый. Я не знаю, что с ним сегодня случилось, но если он принял какое-то решение, это навсегда.

— Сауюм, — сказала Рандалин на орденском языке, легко прижимая коленями бока лошади. — Посмотрим, Торстейн.

Я вошел в кабинет с твердым намерением поговорить серьезно. Камин почти догорел, но шторы были отдернуты, вернув нормальное освещение. Гвендор стоял у окна и не отрываясь смотрел на дорогу, ведущую от орденского дома.

Я откашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Скажите, что с вами произошло? Зачем все эти эффекты? — Я обвел кабинет руками. — Вы что, хотели ее напугать? Так она прошла примерно столько же сражений, как и мы с вами. Если вы не хотите мира с Чашей, то никто же не настаивает. Зачем было тогда с ней встречаться, да еще намеренно унижать? Вы думаете, Скильвинг обрадуется, когда узнает, как вы прошлись ногами по гордости его воспитанницы, или кем она ему приходится? Вы серьезно надеетесь, что он пришлет другого переговорщика? Гвендор! Я вообще-то с вами говорю! Я вас совсем не понимаю!

— Мне было нужно добиться, чтобы она уехала, — ровным тоном сказал Гвендор, не поворачиваясь.

— Зачем? Конечно, они будут с нами соперничать, затевать какие-то торговые союзы, но им никогда не достигнуть нашего положения в Круахане. Они всегда будут слабее. А таким поведением вы их только разозлите.