Чаша и Крест

Он пропустил Женевьеву вперед, нашаривая в кармане ключ от шкафчика с напитками. Он был уверен, что без двух-трех хороших глотков вина в голове у него так и останется полная сумятица.

Через два часа они все так же сидели у низкого столика в маленькой комнате без окон, стены которой были сплошь завешаны толстыми эбрскими коврами. Перед Тревисом стояла уже вторая початая бутылка, перед Женевьевой — почти нетронутый бокал. Уже несколько минут она молчала, позволяя герцогу себя внимательно рассматривать.

Она поражала его. Для своего времени Тревис был уже если не стариком, то весьма пожилым человеком, приближающимся к шестидесяти. Он встречал за свою жизнь огромное количество женщин, со многими был знаком довольно близко, с некоторыми еще ближе, чем следовало, с большинством вообще не желал знакомиться. Среди них попадалось немало женщин, любивших носить мужской костюм и даже умеющих весьма неплохо скакать на лошади. Встречались и весьма опасные фигуры вроде шпионок эбрского султана, тот почему-то всегда предпочитал женщин на этой должности, или пресыщенные валленские аристократки, от нечего делать вступавшие в армию. Поэтому его совсем не удивлял рассказ Женевьевы о ее приключениях. Его удивляла она сама. Он еще никогда не видел женщины, в которой было бы столько непонятной притягательной силы. Он чувствовал эту силу в каждом взмахе ее руки, в каждом повороте головы, Ее жизнь совсем не была безмятежной и легкой, события все время поворачивались против нее, но она каким-то образом всегда выходила из самой сложной ситуации. И дело здесь не в простом умении выживать, она словно управляла этими событиями. Не жизнь вертелась вокруг нее, а она вертела этой жизнью, пусть даже сама того не подозревая, пусть даже совершая ошибки, но в результате все равно все складывалось так, как она задумывала.

Одно время Тревис даже называл Жоффруа де Ламорака своим приятелем, потом, правда, они взаимно охладели к обществу друг друга. Тревис считал Жоффруа человеком пусть ярким, но в чем-то ограниченным. А его мечты о какой-то странной магической власти вообще казались Тревису сомнительными. Ну а после смерти внезапно обретенной жены Жоффруа вообще перестал общаться со старыми друзьями, погрузившись в только ему понятные интриги и планы. Где закончились эти планы — всем известно. Сначала Тревис испытывал искреннее горе после его казни. Потом, когда несколько месяцев он вздрагивал, видя проезжавший мимо дома отряд гвардейцев, — раздражение и страх. И меньше всего он мог предположить, что через пять лет он будет смотреть в серые глаза его дочери и невольно восхищаться ею.

— И что же ты собираешься делать дальше?

— Не знаю, ваша светлость, — искренне сказала Женевьева. — Может быть, вы мне подскажете.

— Зачем ты вообще вернулась в Круахан?

— Видите ли, — Женевьева задумчиво покрутила бокал в руках, — я довольно неплохо знаю расположение тайников во многих наших замках. Мне показалось, что гвардейцы не столь сообразительны, чтобы обнаружить их все. А мне было бы достаточно хотя бы одного, чтобы уехать подальше.

— Куда же ты хотела уехать?

— Не знаю, господин герцог, можно ли найти такое место, где женщине необязательно быть или чьей-то женой, или любовницей. Где она сама может выбрать, кем ей хочется быть.

— Например, наемной убийцей в Эбре, — немного резко сказал Тревис. — Им действительно, совсем не обязательно связывать себя с каким-то мужчиной. Они под личной защитой султаната.

— Я понимаю, что вас немного обижают мои слова, — задумчиво сказала Женевьева. — Обижают как мужчину. Но что же я могу поделать, если два последних года я была телохранителем пяти айньских князей, и каждый раз, когда они делали мне недвусмысленное предложение, мне приходилось все бросать и уносить ноги. Причем все они норовили не заплатить моего жалования. Если бы я действительно была Кэри де Брискан, все было бы гораздо проще, не так ли?

— Почему же ты все-таки убежала в Круахан, а не пошла на службу к шестому князю?

— Пятым был Ваан Эгген. Когда-то я приехала в Айну в его свите. Наверно, он спас меня, потому что мог тогда выдать круаханским гвардейцам, но не стал. Я испытывала к нему благодарность. Потом, я думала, он уже достаточно стар, чтобы обращать внимание на разные глупости. Я вернулась к нему. И, в общем… из благодарности я долго терпела.

— А потом?

— Потом я его стукнула бутылкой по голове, — глухо сказала Женевьева. — И не знаю, что с ним случилось дальше.

"Ваан Эггену же семьдесят пять, — подумал потрясенный Тревис. — Ничего себе".

— Мда, — сказал он вслух, — ну хорошо. Я подумаю, как быть дальше. А что ты делала эти дни в Круахане? После того, как бежала из тюрьмы?

— Ну в общем… — Женевьева слегка нахмурилась. — Ничего особенного.

— В самом деле? — Тревис чуть приподнял брови. — Послушай, я ведь пытаюсь тебе помочь. Мне важно знать, где ты была, кто мог тебя видеть. И кто соответственно может донести Моргану.

Он насторожился, услышав легкий стук в дверь.