Чаша ярости

«Сиди и молчи. Придет пора — дам сигнал. Еще успеешь подраться…»

А сам вслух заметил:

— Полагаю, падре, вы — единственный, кто запоем читает книги из библиотеки сеньора Гонсалеса… Ах нет, прошу прощения, юная сеньорита, — это он, сообразили Мари и Крис, услыхал что-то возмущенное в мыслях девушки Соледад, конечно же вы тоже читаете… Но папа — это, как уже сказано, природа — в первую очередь. А книги — это лишь гарнир, да и то лишь в последнее время… В самом деле, сеньор, вглядываясь в ваше бурливое прошлое, нельзя с долей уважения не отметить, что вы — способный ученик. Вы умеете слушать и учиться. У вас прекрасная память, до сих пор прекрасная, несмотря на тонны выпитой текилы. А ведь было, было кого слушать!.. Помните профессора Джордана из Калифорнийского университета? Сколько вы его держали в своей лаборатории в Рио-Вигадо? Полтора года?.. Да, больше он не выдержал: климат, жуткие условия быта, дерьмовая еда, порой — побои… Но ведь успел поставить и отладить вам процесс получения чистого кокаина из листьев коки, дешевый процесс, надежный. И вас многому научил, ах как многому, вы же теперь — специалист в производстве наркотика, с вами все считаются, сам Фуэнтес держит вас за спеца. А причина одна: цепкая память и природное — да, так! — умение применить ее к делу… А девочка из Мехико, студентка-филологиня, ваши люди сняли ее прямо на улице… кажется, ее звали Кончита… это же для нее вы начали покупать книги, и она вам, мечтая сбежать из Медельина, рассказывала все, что знала, все, что учила, все, что читала, а вы слушали, вы еще не понимали, что услышанное пригодится в жизни, а ведь опять природа — чутье на сей раз! — подсказала: слушай, моцо, пока девчонка жива, и запоминай… А еще одна, художница из Техаса… И эта поклонница Кьеркегора из Барранкильи… А Мария Мендес, актриса из Голливуда?.. Да разве всех перечесть? Даже вы их не помните — всех, а вот то, что они в вас вкладывали, — назубок!.. Слушайте, да вы прямо-таки выстраивали толковую программу самообразования! И ведь получилось!.. Скажите честно: а просто гулящие девки с панели у вас бывали или вам крали только образованных?.. Жаль только, что жили они недолго. Надоедали как женщины, а, Гонсалес, или выжимали их как учительниц?.. И кстати, как относилась к вашим урокам сеньора Инее? Она ведь знала, я чувствую, что знала…

Иешуа говорил все это, намеренно бил по больному, но Гонсалес — вопреки ожиданиям остальных слушателей — не возмущался, не звал на помощь коммандос, да и сеньора Инее слушала Мессию спокойно, даже с легкой улыбкой, только появился румянец на гладких белых щеках. И дочка никак не реагировала: сидела, вытянувшись в кресле струночкой, молчала: старшие говорят — молодые не вмешиваются…

И Крис подумал: а зачем Иешуа вываливает на всеобщее обозрение прошлое хозяина, да и еще какое-то сомнительное прошлое, лежащее, по мнению африканца, далеко в стороне от главных путей наркобизнеса, в коем Гонсалес преуспел немало? Хотели ведь — как раз о наркобизнесе, а повели речь о каких-то любовницах… Какая цель?..

А цель-то, оказывается, была.

— Вы меня убедили. Мессия, — вдруг задумчиво сказал Гонсалес, когда Иешуа замолчал. — И знаете в чем?

— Знаю, конечно, — ответил Иешуа. — В моей способности прочитать вашу память, не прибегая к известным вам и любимым вами способам, связанным с химией — раз и с физикой — два.

Гонсалес захохотал и снова превратился в плюшевую игрушку.

— Физика — это, так я понимаю, пытки?

— Это вы так понимаете. А вообще-то физика — это наука…

— Ну, дорогой Мессия, вы же не станете спорить, что пытки — это тоже наука. Или искусство?.. Та художница-американка — ее звали Натали, умница, а рисовала-то как! — убеждала меня как раз в последнем, и даже делала рисунки старинных пыточных устройств, они у меня сохранились. Рисунки, естественно, сохранились, а не устройства, пытаем мы здесь по старинке и безыскусно… Но я не об этом. Я о том, что, похоже, вы получили ответы на все ваши не высказанные вслух вопросы, так?

— Так, — кивнул Иешуа.

И Крис понял, что весь обличительный монолог Учителя был не самоцелью, а средством — заставить собеседника сначала напрячься, потом впасть в гнев, потом невольно раскрыть память и сознание, успокоиться и в течение этих эмоциональных циклов Дать Учителю прочитать все, что тот хотел прочитать. Ну, хотя бы про наркобизнес. А любовные приключения и профессор из Калифорнии — это так, гарнир к основному блюду, оборочки на лит жизни сеньора. Многое, кстати, объясняющие в этой линии и в этой жизни — если позволительно наделить оборочки и гарнир такой странной функцией.

— Вы теперь все знаете о производстве и распространении наркотиков? — поинтересовался Гонсалес.

— Все, что знаете вы.

— Этого достаточно. Да и вряд ли кто-нибудь разбирается в этом деле лучше меня… Я надеюсь, Мессия, на вашу тактичность. Вы же не станете передавать информацию вашему другу из Бюро — Марку Ригерту?

— Не стану, — усмехнулся Иешуа. — У него — свои источники, я к ним не принадлежу. Да и методы борьбы с вашим братом у нас разные…

— Все-таки борьбы?