Чаша императора

— Ни за что на свете. Лучше уж эти мерзкие улицы и эта вонючая одежда. Это верная смерть,

Агриппа. Его всегда сопровождают. Несколько человек следят за всем, что происходит в непосредственной близости от него. Нет, даже не проси!..

— Тогда, оставайся здесь и слушай всё, о чём будут говорить. Я скоро вернусь.

Один из нищих побрёл вслед за теми самыми монахами, которые и стали предметом горячего обсуждения. Вслед ему раздался голос, полный глубокого сочувствия:

— Прощай, друг мой! Прощай навсегда!..

«Ничего необычного, на первый взгляд. Ряса, капюшон — такие же, как у любого другого святого брата», — думал Агриппа, незаметно наблюдая за неторопливым продвижением монахов. Время от времени они понукали мулов, но не слишком усердно. В них не чувствовалась ни беспокойства, ни суеты, ни настороженности. Что ничуть не мешало Агриппе следовать за ними на расстоянии пятидесяти шагов и голосом, полным отчаяния и мольбы, издавать протяжные крики:

— Хлеба… во имя всего святого…. во имя Господа милосердного… подайте кусок хлеба!

Он кричал так часто, как только мог, старательно изображая полное бессилие, выражавшееся в неуверенной шаркающей походке и сгорбленной спине. Эта роль не только увлекала его, но и доставляла наслаждение. Он мог преспокойно разгуливать в городе, где едва ли не каждый мечтал увидеть его мёртвым.

Тем временем монахи свернули вправо. Видимо, там находилась незаметная улочка, которую

Агриппа смог разглядеть, лишь вплотную приблизившись. Точнее, это была не улочка, а тупик -

на это обстоятельство указывала каменная стена в конце её.

Каменная стена?.. Агриппа в это мгновение проклял себя за опрометчивость. Завернув вслед за монахами, он увидел не только каменную стену в конце улочки. Между ней и им находились оба монаха и не менее трёх десятков вооружённых до зубов людей. От мрачных взглядов,

устремлённых на нежелательного свидетеля, Агриппу прошиб холодный пот. В центре этого скопища угрюмых лиц, возвышалась фигура с властным взглядом. Агриппа только и успел заметить меховую накидку, всем известный рубец на щеке и лёгкий поклон в сторону одного из монахов.

Понимая, что отсчёт его смертного часа уже начался, Агриппа принял совершенно безумное решение. Испустив пронзительный невнятный вопль, он с криком:

— Мой добрый король, спасите от голодной смерти!.. — метнулся вперёд.

Этот крик настолько потряс присутствующих, что они даже не подумали помешать нищему,

который подбежал к человеку в меховой накидке. Бросившись перед ним на колени, он ухватился за край его плаща и стал молить о милостыне. Правда, чуть позже к нищему протянулись несколько рук, но их остановил повелительный голос, в котором слышалось нескрываемое польщённое самолюбие:

— Оставьте его!

Вслед за этими словами раздался звон монет. Серебряные монеты, одна за другой, падали на землю и отскакивали в стороны. «Нищий» буквально ползал по земле, торопливо и жадно собирая монеты, чем вызвал на лице господина презрительную усмешку. На нищего перестали обращать внимания, как только послышался тот же властный голос:

— Король труслив. После смерти младшего брата он пребывает в уверенности, что все беды обрушившиеся на род Валуа, не что иное, как кара Господня в ответ за преследование гугенотов.

Десять лет назад он заключил с ними позорный мир и передал им в распоряжение восемь крепостей. И хотя нам удалось аннулировать этот договор, позиции гугенотов за эти годы стали много сильнее. Его немилость по отношению к королю Наварры есть не что иное, как притворство. Он ненавидит католическую лигу, и вернёт ему своё расположение при первом же удобном случае. Мы не должны этого допустить.

— Я здесь именно по этой причине. Мы готовы действовать. Все наши договорённости остаются в силе. Однако, мне нужны письменные свидетельства, заверенные вашей личной подписью и печатью, — раздался голос одного из монахов. И звучал он не менее уверенно.

— Они у вас будут сегодня вечером!

Лёгким кивком выразив согласие и понимание, монахи развернули мулов и тронулись в обратный путь. К тому времени нищий успел подобрать все монеты. Непрестанно кланяясь и невнятно бормоча слова благодарности, он пятился назад, затем отвернулся и медленно побрёл прочь. До его слуха донёсся вопрос господина со шрамом:

— Нашли её?

— Да, монсеньор. Она прячется в аббатстве Сен-Виктор!

— Вы знаете, что делать.

— А если… монахи вступятся за неё?

— Хм… Сомневаюсь. Пусть тогда получат по заслугам, но только… от имени еретиков. Никто не должен стоять на моём пути.