Чаша небес

Эта ремарка его просто взбесила. Он оголодал, устал и был крайне разочарован. В горле пекло, горчило и першило.

Набрав побольше воздуха, он зарычал:

– Мне вообще-то положено исследовать глорианскую биологию, а не отвечать на вопросы вахтенных!

Те настороженно переглянулись.

Он задумался, а не переборщил ли, обрушив на них кое-что покруче обычной раздражительности, сопровождавшей пробуждение. Криосон был сравнительно безопасной технологией, но выход из него – отнюдь. Каждый член экипажа или пассажир знал, что при разморозке от принудительной гибернации риск повреждения нервной системы составлял два процента и уменьшить его, несмотря на все старания, не удавалось. Неустранимая цена за полет к звездам. Пробудив его раньше срока, они, по существу, удвоили для него эту цифру. Он собирался залечь обратно в холодильник, как только сделает, что от него хотят. Заступая на должность старшего офицера по науке, он, конечно, сознавал, что делает, принимая риск многократных оживлений, но ведь тогда эта возможность выглядела сугубо теоретической.

К тому же немедленное возвращение в гибернатор было невозможно. Медики бы этого не позволили: слишком велик риск. Значит, он по крайней мере на месяц застрянет в унылых узких коридорах корабля, наполненных неустанным рыкающим клекотом, и обречен питаться безвкусной гидропонной синтетикой. Скрыться от звука, с которым ионоточник рассекал межзвездный газ, было негде. Фильтры не помогали: стереть вечно изменчивые тона турбулентного полета через сгущения и разрежения, серфинга на гребнях волн ионизации, они не могли. «Искательница солнц» подсвечивала свое окружение, став непрестанно движущимся электроразрядом.

Вообще говоря, он не планировал просыпаться, так что чувствительность к шуму его не волновала. Но теперь рыкающе-лязгающий низкий клекот его сильно раздражал. Средств приглушить его, кроме наушников с активным шумоподавлением, не имелось. Он искренне полагал, что пробудится для активной деятельности в уже оживленной команде.

Викрамасингхи снова переглянулись, словно говоря друг другу: Полегче с ним, он же старший офицер. Оба глубоко вдохнули.

– Пожалуйста, простите нам нежелание сразу раскрывать вам причину этой аномалии, – сказал Абдус. – Мы хотели бы, чтоб вы прочувствовали ее так же, как и мы.

– М-м, да.

Гнев еще не улегся, но он приказал себе сдерживаться, как подобает офицеру.

– Заметьте, что контур струи – плазменного плюмажа – очень правильный, – сказала Майра.

Клифф увеличил картинку и моргнул от удивления. Он ожидал увидеть диффузное облако разлетающегося космического мусора, снесенного вместе с внешними слоями звезды.

Струя утыкалась точно в звезду впереди.

– Это по меньшей мере красиво! Но почему контур так резок?

– Нас это тоже озадачило, – осторожно начал Абдус, – и экспертные астрономические системы не смогли дать объяснения. Однако нам пришла мысль снять инфракрасный спектр.

– Плюмажа? А зачем…

Майра вместо ответа переключилась в ближний ИК-диапазон. Он замолчал и разинул рот.

По небу раскинулся оранжевый круг. Точно из центра какой-то непостижимой структуры исходила выхлопная струя, подобная торчащей в мишени стреле.

– Эта плазменная струя, по всей вероятности, исходит из центра видимого нам в инфракрасном спектре обширного участка. Она состоит преимущественно из водорода, ионы которого в конце концов соединяются с электронами, – сказал Абдус тоном профессора, наставляющего студента-первокурсника. – Так мы и заметили линию рекомбинантного водорода в охлаждающейся струе.

– И она привлекла наше внимание к обширной области низкоинтенсивной инфракрасной эмиссии, – добавила Майра.

– Эй, я биолог!

– Мы пробудили вас, поскольку инфракрасный спектр этого круга не оставил сомнений. Это не газ, а твердое тело.

Его раздражительность как рукой сняло. Даже биолог понимал, что это значит.

– Я… э… – выговорил он. – Невозможно!

– Впервые увидев объект, – мягко сказала Майра, – я также сочла его газообразным. Но спектр доказывает противоположное.

Он вгляделся в спектральные линии, пытаясь осознать последствия.

– Это диск?.. Какой же он здоровенный!

– Да, – согласилась Майра.

– Но это не может быть планета. Она была бы крупнее любой звезды.

Абдус кивнул.

– Мы приближаемся к объекту сзади и на текущей скорости достигнем его через несколько недель. Это… оно в трех сотнях астрономических единиц от нас. – По лицу его скользнула быстрая, точно виноватая, усмешка. – Исходя из такой оценки, мы могли бы присмотреться к нему внимательней.

– И потому разморозили вас, – сказала Майра.

Он сморгнул.

– Он что, искусственный?

– Вероятно, да, – сказала Майра.

– Но как?!!

– Мы лишь недавно заметили этот объект, а до этого двигались примерно параллельными с ним траекториями. Он привлек наше внимание, поскольку эта звезда внезапно появилась в поле обзора. А до того мы ее не видели. Она была прикрыта этим… колпаком… что бы это ни было, оно закрывало от нас ее свет.

Абдус услужливо добавил: