Чаша огня

Пригибаясь, мы нырнули в низкие створки, служившие входом в храм, и сразу же оказались в лабиринте темных коридоров, мрачных тупиков, гулких залов с нависающими сводами и десятков заброшенных келий с узкими оконцами. Осмотревшись, двинулись по одному из коридоров, заглядывая по пути в пустые помещения. Одна холодная келья, другая, третья. Коридор повернул влево, короткая лестница с шаткими ступенями, ведущая на пол этажа вверх, и снова длинный коридор. Тупик. Мы повернули назад, и пошли по боковому проходу, где было значительно больше крохотных комнаток, окна в которых были заложены нетесаными камнями. Похоже, когда-то здесь располагалось нечто вроде продовольственных складов: вдоль стен стояли потемневшие глиняные кувшины, были свалены какие-то тюки из полуистлевших шкур. И снова мы уперлись в тупик! Быстро свернули направо и неожиданно, через несколько шагов, оказались перед алтарной стеной. Вся она была покрыта росписью.

Я узнал буддийские изображения хранителей четырех стран света, семи сокровищ, предлагаемых человечеству, среди которых особо выделялось изображение чудесного камня на небесном коне. Как зачарованный, я застыл перед этим изображением, подсвечивая стену фонарем. Ребята остановились за моей спиной. Ахмед Кади тяжело дышал мне в плечо, видимо, не меньше меня, пораженный увиденным.

Вдруг Тосико потянула меня за руку, уводя куда-то в сторону, и что-то тревожно шепча мне на ухо. Еще не поняв в чем дело, я недовольно воззрился на нее, но она, не обращая на это внимания, тащила меня вперед, пока мы не оказались в каком-то огромном зале с низким каменным сводом. Посередине его стоял длинный деревянный стол, уставленный огнями. Вдоль стен — тоже вереница огней, и все это море огоньков тревожно колышется и мерцает, подернутое облаком душных курений, сжигаемых в кадильницах.

Черные тени плясали на стенах, делая отвратительными и ужасными развешанные повсюду ритуальные маски, грозившие нам страшными оскалами зубов. Но еще более ужасающей показалась картина, открывшаяся нам дальше. Сделав несколько шагов вглубь зала, мы увидели сразу же за столом несколько десятков человеческих тел, одетых в одинаковые серые балахоны. Все они лежали прямо на каменном полу, скорчившись и уткнувшись лицами друг в друга. Было достаточно беглого взгляда, чтобы понять какой мучительной смертью умерли эти люди.

Ошеломленный не меньше остальных, я поймал беспомощный взгляд Тосико. Сделал ей знак рукой. Она была врачом в нашей группе, и только она могла определить, от чего умерли все эти люди. Борясь со своими чувствами, Тосико некоторое время осматривала лежащих на полу людей, осторожно переступая через неподвижные тела, склоняясь и заглядывая им в лица, как будто принюхиваясь к чему-то. Затем вернулась к нам — бледная и хмурая.

— Все мертвы! Судя по всему массовое отравление. Но тела еще теплые. Трупное окоченение не наступило, так что все произошло, скорее всего, незадолго до нашего прихода.

— Убийство?

— Или массовое самоубийство! — Тосико оглянулась назад и зябко поежилась.

В эту минуту я услышал в наушниках голос Тима Ларо.

— Максим! Что у вас происходит?

— Нашли десяток мертвых тел, но это не наши женщины. Все умерли совсем недавно, приняв какой-то яд. Похоже на массовое убийство… или самоубийство. Все выглядит так, как будто кто-то заметает следы, избавляясь от ненужных свидетелей. Что-то ужасное твориться в этом монастыре, и я не понимаю что!.. А как дела у вас? Кого-нибудь нашли?

— Пока пусто! Складывается впечатление, что здесь вообще никого нет.

— Они здесь, Тим! Здесь! Ищите их лучше! Спуститесь на нижние этажи. Женщины должны быть где-то там. Интуиция подсказывает мне это!

— Хорошо! — согласился Ларо. — До связи!

Я переключился на другую группу.

— Риг! Что у вас?

— Обследуем развалины храма, — сразу же отозвался Остин. — Пока ничего.

Я повернулся к своим спутникам.

— Так. Сейчас расходимся в разные стороны! Необходимо осмотреть как можно больше помещений. Оружие держать наготове!

Все молча, разошлись, растворившись в темноте коридоров. На мгновение я остановил Тосико, сжал ее плечо.

— Будь осторожна!

Она пристально посмотрела мне в глаза. Кивнула.

— Да, я знаю. Ты тоже.

Я проводил ее взглядом, еще раз осмотрел мертвые тела на полу зала, и нырнул в темный провал входа, ведшего куда-то в темноту. Пройдя с десяток шагов в настороженной тишине, оказался в каком-то сыром и холодном помещении. В сумраке едва просматривались очертания низкого лежака и стола возле него. В воздухе стоял затхлый запах, казалось, впитавшийся в каменные стены. Я включил фонарь. Здесь тоже было пусто, никакого намека на присутствие людей. За моей спиной послышался едва уловимый шорох. Я быстро погасил фонарь, и в ту же минуту в келью, словно порыв ветра, влетел человек, лица которого я не видел. Еще мгновение, и я готов был напасть на него, но человек стремительно обернулся, и с облегчением на сердце я узнал в нем Ахмеда Кади.

— Как ты? — тревожно осведомился он, выходя из боевой стойки.

— В порядке. А что у тебя?

— Ничего. Как сквозь землю все провалились!